Франц Бенгтссон - Рыжий Орм

Разбуженные шумом, к ним сбежались люди. Улоф Летняя Птичка, весь бледный, не сводил глаз с убитого.

— Я убил его своей рукой, — сказал он. — Хотя он и мой родственник. Но я ни за что не допустил бы, чтобы в моем доме напали на гостя, даже если виновный не в себе. Его копье пробило мой праздничный кувшин, и за это я убил бы кого угодно.

На полу валялись черепки от кувшина, и Улоф очень сокрушался по поводу этой потери, ибо такую ценность достать будет трудно.

Он велел своим людям унести труп к болоту и бросить его туда, пригвоздив тело ко дну острыми кольями. Иначе тот, как и все сумасшедшие, выйдет из болота и станет худшим из привидений.

Орм ушел к себе с царапиной на шее и раной на бедре. Но все это было неопасным, ибо меч наткнулся на его нож и ложку, висевшие у пояса. Так что у него хватило сил самому добраться до своего лагеря. Прощаясь с Улофом, он пожал ему руку.

— Ты потерял свой драгоценный кувшин, — сказал ему Орм, — и это плохо. Но ты приобрел себе еще одного друга, и пусть тебя это утешит. Хотел бы я тоже оказаться на твоем месте.

— Ты тоже приобрел себе друга, — сказал ему на это Улоф Летняя Птичка, — так что мы оба не остались в проигрыше.

И впредь между ними царила тесная дружба.

В последний день было решено, что до следующего тинга должен сохраняться мир между всеми землями. На том и закончился тинг у камня Крака, и многие посчитали, что похвастаться особенно нечем, так как они не видели ни одного славного поединка на этом тинге.

Брат Виллибальд отправился в лагерь жителей Веренда, чтобы отыскать там магистра и проститься с ним. Но его уже увела с собой старуха Катла. Орм хотел, чтобы Токе погостил у него, но тот должен был вернуться к своим торговым делам. И они условились, что каждый год теперь будут приезжать друг к другу и поддерживать дружеские отношения.

Все разъехались по домам. Орм ехал и радовался, что наконец-то разделался с магистром и со своим врагом Эстеном из Эрестада. Когда настало Рождество, в Овсянку приехали погостить Токе со своей андалусской женой Мирах. И все разговоры Орма с Токе составили лишь малую часть того, что было переговорено между Ильвой и Мирах.

Когда приблизилась весна, жена Раппа Торгунн родила мальчика. Рапп был очень рад этому, но когда подсчитал месяцы, то заподозрил неладное. Сроки совпадали как раз с тем днем, когда магистр читал свои молитвы над больной коленкой Торгунн. Все домочадцы нахваливали новорожденного и удивлялись сходству сына и отца. Рапп было утешился этим, но все равно не мог унять тревогу. Он во всем доверял только Орму и потому отправился к нему, чтобы попросить взглянуть на малыша и сказать, похож ли он на своего отца. Орм пришел к нему и внимательно посмотрел на мальчика. Потом он сказал:

— Конечно, есть большая разница, и это сразу же видно: у ребенка-то два глаза, а у тебя — один. Но на это тебе жаловаться не надо, ты ведь вначале тоже был с двумя глазами. А в остальном могу сказать, что не видел большего сходства между отцом и сыном, чем между вами обоими.

На том Рапп и успокоился и не мог нарадоваться на своего сыночка. Он пожелал, чтобы брат Виллибальд нарек его именем Альмансур при крещении. Однако тот отказался называть мальчика языческим именем, и порешили, что мальчика назовут Ормом. Сам Орм был его крестным отцом.

А через четырнадцать дней после Торгунн Ильва родила своего второго сына. Он был темноволосым и смуглым. Кричал мало, и только смотрел на всех серьезными глазами. И когда ему было протянуто острие меча, он слизнул с него гораздо усерднее, чем Харальд сын Орма в свое время. Все были единодушны в том, что родился будущий воин, и они оказались правы. Ильва утверждала, что мальчик напоминает ей Золотого Харальда, племянника короля Харальда, ибо этого рослого викинга она видела, когда была ребенком. Но Оса поспорила с ней и заявила, что их малыш больше похож на Свейна Крысиный Нос, который был таким же смуглым. Однако его не хотели назвать ни Свейном, ни Харальдом. И сошлись в итоге на том, что Орм нарек его именем Свартхёвди. Во время крещения мальчик вел себя тихо и серьезно, укусив брата Виллибальда за палец. Он рос любимчиком у своих родителей и сделался со временем самым знаменитым из всех воинов в этих приграничных землях. И долго потом у короля Кнута Могучего, повелителя Дании и Англии, не было известнее хёвдинга, чем королевский родич, Свартхёвди сын Орма.

Наступило время, когда мир должен был погибнуть. Орму исполнилось тридцать пять лет, а Ильве — двадцать восемь. Христос, по вере христиан, должен был в этот год, тысячный после своего Рождества на земле, явиться с неба во всей своей славе, чтобы судить живых и мертвых и поместить одних в рай, а других — в ад. Орм так часто слышал об этом от брата Виллибальда, что уже привык к этой мысли. Ильва же никогда не была до конца уверена в том, что действительно верит в это. Но Оса радовалась всей душой, что она сможет присутствовать при этом еще живой, в праздничном наряде, а не восставать из мертвых в погребальном облачении.

Однако Орма тревожили две вещи. Во-первых, Токе по-прежнему отказывался креститься. В последний свой приезд к нему Орм серьезно уговаривал его креститься, перечисляя ему все преимущества, которые скоро уже станут явными для каждого христианина. Но Токе продолжал упорствовать и лишь посмеивался над словами Орма.

— Да, в царствии небесном будет скучно по вечерам» если с нами не будет Токе, — не раз говорил Орм Ильве. — Я лишился многих славных воинов, которые никогда не попадут на небо: Крок и Альмансур, Стюрбьерн и Улоф Летняя Птичка, и еще много добрых людей. Там будем пребывать только мы сами, да наши дети, да Оса и брат Виллибальд с Раппом, и наша прислуга. Конечно, с нами будут еще епископ Поппон и твой отец, король Харальд, и это уже хорошо. Но лучше было бы, чтобы и Токе был с нами. Это все его жена мешает ему.

— Пусть будет так, как они сами захотят, — сказала Ильва. — Все может быть как раз совсем иначе, чем ты думаешь. Может, Бог не торопится пока погубить этот мир: ведь Ему стоило таких трудов сотворить его. Брат Виллибальд говорит, что у нас вырастут крылья. А меня просто смех разбирает, как только я представляю его с крылышками, или тебя и Раппа. Я не хочу никаких крыльев, и потом, мне хочется оставить себе свое ожерелье, но брат Виллибальд говорит, что вряд ли мне это удастся. Так что мне не особенно нравится то, что нас ожидает, и сперва мне хотелось бы увидеть это своими глазами, а потом уж поверить в это.

Другой печалью Орма был урожай. Ему надо было знать, в какое именно время года ожидается Христос, но об этом брат Виллибальд ничего не знал. Орм все сомневался, стоит ли вообще сеять, если урожай уже не понадобится, даже в случае его созревания до пришествия Христова. Но вскоре ему удалось развеять свои сомнения.