Герберт Тихи - Край безымянных вершин (отрывки)

Нам нельзя было тратить время ни на длительные разведки, ни на ожидание хорошей погоды. Предстояло предельно напрячь силы и расходовать их наиболее разумным образом. И едва мы выбрали место для лагеря, как Пазанг, Аджиба и я пошли дальше, чтобы определить подходы к гребню.

Оказалось, что есть две возможности. Крутой, но не очень рискованный снежный склон подводил к самому предвершинному гребню. Второй путь вел через лед; он выглядел сложнее, но зато выводил ближе к вершине. Трудно было решиться. Я голосовал за более легкий путь – по фирну: если гребень окажется несложным, мы выиграем время. Пазанг стоял за второй вариант: если гребень над фирновым склоном окажется непроходимым, получится, что его путь короче.

Я продолжал стоять на своем. В дальнейшем оказалось, что гребень и в самом деле очень легкий, но Пазанг все равно остался недоволен, твердил, что надо было идти более красивым путем. Я отнес это за счет его извращенного пристрастия к опасным выступам и к таким углам подъема, которые максимально приближаются к отвесу.

Не буду, однако, опережать события. Итак, мы вернулись в лагерь и разработали план. План был, на мой взгляд, очень разумный. Завтрак – затемно. С рассветом мы с Пазангом выходим из лагеря. Трое шерпов снимают палатки и идут по нашим следам до гребня, где ставят большую, трехместную палатку. Оттуда они смогут просматривать весь путь до вершины. Если мы не достигнем ее к двум часам, они берут маленькую палатку, наши спальные мешки, продукты на одну ночь и– идут за нами. Поднимаются возможно выше, ставят для нас палатку и спешат обратно к месту своей ночевки. Таким образом, мы с Пазангом в случае нужды сможем переночевать неподалеку от вершины. Весь этот распорядок основывался на опыте наших предыдущих восхождений.

На деле оказалось, что можно было и не стараться так. Мы поднимались очень быстро – по фирну, затем вдоль скального гребня. Конечно, на гребне нам попадались участки льда, но настолько легкие, что мы обошлись даже без страховки.

«Гора между двумя озерами» оказалась безупречной красавицей. С каждым метром нам открывались все новые изумительные виды. Я так увлекся ими, что чуть не забыл поглядеть на альтиметр. Он показывал 6100 метров.

Далеко в долине, внизу, мы обнаружили изумрудно-зеленое озеро, очень похожее на то, которое наш отряд миновал накануне. Вот и готово название для горы: Дуи Тал Чули – «Гора меж двух озер»!

Несмотря на утомительное восхождение, мы с Пазангом счастлиаы тем, что целый день провели в поднебесье (слева – Герберт Тихи)

Спуск тоже оказался легким, скоро мы смогли прекратить страховку. Я дал Пазангу уйти вперед – хотелось побыть немного одному.

Сверху я видел, как он медленно карабкается на крутой горб, муравей на белой стене.

У самого лагеря нас встретил Пемба с горячим кофе. На этот раз я почти не ощущал усталости, а потому охотно вытащил из рюкзака фотоаппарат и сделал несколько снимков.

Еще ночь в палатках, и на следующий вечер мы встречаемся в пещере с нашими носильщиками, а через два дня возвращаемся в Каигон.

У нас были все основания считать удачными дни, проведенные в этом краю. Мы взяли четыре вершины, из них две выше 6000 метров, я смог внести поправку в карту горной системы, а самое главное – мы работали в замечательной обстановке товарищества и сплоченности.

Несколько раз мне приходилось видеть, как шерпы собирают на лугах растения, которые затем употребляют при готовке или как заварку вместо чая. И на обратном пути в Каигон мои спутники с величайшим усердием собирали какие-то бурые корешки.

Пока в деревне шли приготовления к пиру, я решил разглядеть эти корешки поближе, воспользовавшись тем, что шерпы разложили их для просушки. Под бурой кожурой оказалась белоснежная мякоть с очень соблазнительным запахом. Я посмотрел-посмотрел, потом очистил себе один корешок и принялся его уписывать.

Стоявшие поблизости каигонцы долго с недоумением глядели на меня, потом вдруг дружно расхохотались. «Должно быть, зелень тут не в почете, – подумал я. – Ладно, пусть их посмеются, не так уж много развлечений в Кантоне».

В это время пришел очень довольный Пазанг: ему удалось купить по дешевке два десятка яиц. Взглянув на меня, он воскликнул:

– Зачем ты ешь мыло?

Пазанг объяснил, что высушенные корешки растирают камнями, а полученный порошок кладут в воду при стирке, и он не уступает европейским стиральным порошкам. А поскольку мыло у нас кончилось, шерпы очень обрадовались, встретив в горах этот корень. Только зачем же его есть?..

Старая нелепая басня о туземцах, поедающих мыло путешественника, вдруг обернулась совершенно неожиданной стороной…

Вращение колес с написанными на них священными текстами заменяет молитву.