Герберт Тихи - Край безымянных вершин (отрывки)

Пазанг и Аджиба разведали отличный путь, и наш отряд двигался быстро. После обеденного привала мы поделили ноши Гьялсена и Пембы – по десяти килограммов на человека в дополнение к тому, что уже было.

Лагерь разбили в большом котловане на леднике. Сильно припекали солнечные лучи, отражаясь от ледяных стенок. Отчетливые следы говорили о том, что по соседству проходили мощные лавины.

Пазанг выбирал место с тщательностью, которая показалась мне чрезмерной. Я подумал даже, что он нарочно старается блеснуть познаниями, которые именно сейчас не так-то уж нужны. Но ночью мне пришлось в корне переменить этот взгляд.

Палатка стояла между двумя огромными трещинами. До конца дня все было тихо, зато с наступлением темноты и мороза поднялся страшный грохот. То и дело по склонам катились тяжелые глыбы льда. Могучий ледяной купол непрерывно сотрясался.

Осенние ночи особенно опасны для альпинистов. Резкие колебания температуры – в нашем котловане днем было значительно выше нуля, а два часа спустя градусник показал 20 градусов мороза – влекут за собой такое сжатие льда, что целые ледяные утесы отрываются и летят в бездну.

Несколько дней спустя мы разбили лагерь метрах в десяти от ледяной стенки. Весь день она вела себя совершенно спокойно, но, едва зашло солнце, стала бомбардировать нас кусками льда величиной в кулак.

Пазанг рассказал, что трагический конец немецкой экспедиции на Нанга-Парбат в 1937 году был следствием нежелания немцев прислушаться к советам шерпов, которые предупреждали об угрозе ночных лавин. Лагерь 4 они разбили возле ледника, казавшегося им совершенно безопасным. В ночь на 15 июня в этом лагере ночевали семеро немцев и девять шерпов. В двадцать минут первого на лагерь обрушилась огромная лавина и погребла всех. Часы погибших остановились одновременно, и это позволило установить момент катастрофы.

Я спросил Пазанга, откуда он может знать такие подробности, если все погибли. Он ответил, что один из шерпов в лагере 4 заболел и еще вечером спустился ниже. Он-то и рассказал, как было дело.

Да, у шерпов есть чему поучиться…

Утром я встал пораньше, чтобы разжечь примус и вскипятить чай. Было так холодно, что поминутно приходилось отогревать закоченевшие пальцы. Но примус не слушался. В конце концов Пазанг и Аджиба вылезли из спальных мешков, посмотрели с упреком на меня и мой примус, решительно взяли большой сухарь, облили его бензином и подожгли. Теперь можно было хоть растопить немного снега.

Хотя мне отлично известно пристрастие шерпов к чаю, я полагал, что в данном случае мы ограничимся одной пиалой на двоих. Однако я ошибся. Они непрерывно поливали сухарь бензином и добавляли в кастрюлю снега.

Я заметил Пазангу, что надо бы поторопиться, если мы хотим сегодня взять вершину.

– Без чая?

Его лицо выражало искреннее недоумение.

Шерпы продолжали греть воду. Просто чудо, как не сгорела палатка, а вместе с нею и мы. Наконец они добились своего – вода закипела. Мы насыпали и чай и кофе сразу, потом положили меду.

Подкрепившись этим «бульоном», приступили к сборам. Солнце уже осветило палатку. Ледник утихомирился, ночным тревогам пришел конец.

И вот мы с Пазангом выходим на штурм. Ветер и холод отбили у меня почти всякую охоту совершать восхождение, но Пазанг, которого до завтрака невозможно было сдвинуть с места, теперь пылал энтузиазмом. Я стал на страховку возле скального выступа, и он осторожно, но уверенно стал подниматься по ледяной стенке. Каждое его движение было продумано, он работал не торопясь, спокойно и методично. Первоклассный альпинист!

Настала моя очередь. Пазанг вырубил во льду ступеньки, не очень большие и не слишком часто – как раз в самых нужных местах. Скоро стенка стала более отлогой. Еще две веревки, и мы на гребке. Можно начинать собственно восхождение.

Как я и ожидал, дальше идти было довольно легко, и, сами того не заметив, как-то вдруг мы оказались на вершине. Два часа дня. Альтиметр показывает 6200 метров.

Отсюда хорошо различались Сисне Химал и вершина, возле которой на моей карте стояла пометка «7000». А где же озеро? Да нет, здесь, между горами, настолько тесно, что озеру такой величины, как обозначенное на карте, просто негде было бы поместиться.

Было очень холодно, я не испытывал никакого желания фотографировать, и мы почти сразу пошли обратно.

Не доходя палатки, я услышал голоса наших друзей:

– Будем снимать лагерь? Устроим ночевку ниже?

Я утвердительно кивнул. В несколько секунд все было собрано. Никого из нас не прельщала еще одна ночевка в этом месте.

Теперь мы разбили лагерь на краю морены. Не возобновляя поединка с примусом, пожевали меда со снегом, жареной крупы, холодной баранины и легли. Ночь прошла спокойно, хотя грохот на леднике почти не дал нам уснуть.

Утром мы продолжали спуск, даже не позавтракав. Лишь дойдя до ручья, сварили болтушку из воды и цамбы и наелись досыта.

В полдень отряд достиг главного лагеря. Здесь оказалось еще достаточно хвороста и продуктов, чтобы сварить настоящий обед.

Мы с Пазангом, как следует поработав три дня подряд, повалились отдыхать на согретую солнцем траву. Ведь на следующий день нам предстояло попытаться взять мою красавицу «Гору между двумя озерами»!

Сам я ни за что не заикнулся бы об этом первый, зная, что наш примус испорчен, а продукты на исходе. Но, пока мы спускались, вершина так и манила своим чарующим видом.

– Красивая гора, – произнес, наконец, Аджиба.

– Да, – отозвался я настороженно.

– Очень красивая гора, – подтвердил Пазанг.

– Жаль, – заметил я не очень твердо. – Примуса нет, еды мало… Жаль…

Шерпы помолчали.

– Очень красивая гора, – снова сказал Пазанг. – Можно разжечь костер из хвороста и масла. Будем есть мало. Может, попробуем? Уж очень жаль…

– Да, очень жаль, – откликнулся Аджиба.

Я готов был обнять их обоих, однако ограничился сухим:

– Хорошо. Пусть мало еды, пусть маленький костер, но зато мы возьмем вершину!

Это было на десятый день после нашей первой ночевки в пещере. Согласно договоренности, в этот день пришли четверо каигонцев, но, ожидая, что мы сразу же с ними вернемся, они принесли очень мало продовольствия. Только топлива было у нас вдоволь.

Я посовещался с Пазангом, и мы решили растянуть имеющиеся продукты на четыре дня, чтобы хватило и нам всем и каигонцам.

После этого я сообщил друзьям из Кантона, что им, возможно, несколько дней придется поголодать. Они согласились: пожалуйста, лишь бы им за все заплатили.

Я мысленно подвел итог: времени мало, запасы не ахти какие, но при удачной организации все же можно взять вершину.

И вот мы идем тем же самым путем, который я проделал в одиночку, несколькими днями раньше. Возле маленького озерка возвышалось много каменных чортенов. Пастух объяснил нам, что летом сюда приходят молиться паломники. Лучше всего было бы пересечь озеро напрямик, но оно замерзло не полностью, и лед был слишком тонок. По берегу тоже невозможно пробиться. Наконец мы обнаружили слева проход и поднялись по нему к нижнему краю ледника. Здесь, под защитой каменных глыб, разбили лагерь и отправили каигонцев обратно в пещеру, посоветовав идти медленно, чтобы не слишком проголодаться.