Филип Пулман - Тигр в колодце

Похоже, это братство священников или монахов — что-то в этом роде. София — значит «мудрость»; это полная ерунда, и мне не хочется тратить время на такие вещи. Таких орденов в Оксфорде очень много. Эстетствующие юнцы присваивают друг другу экстравагантные титулы и проводят бредовые ритуалы. Это римско-католическая церковь, не англиканская, но мой друг, Реджи Рутледж, говорит, что там есть несколько новообращенных. Одного зовут Джервас Дэвидсон Бич, он одно время лечился, можно так сказать, в церкви Святого Ансельма в Норвиче.

Если тебе интересно мое мнение, возможно, прямая атака (заявиться к нему без предупреждения) будет наиболее оптимальным решением. Не давай ему времени придумать себе оправдание. Надеюсь, я не порочу имя доброго человека, но природа недуга, от которого он исцелялся в приходе Святого Ансельма, позволяет думать, что я все же прав. Но, может, ты хочешь, чтобы я сам поговорил с ним как священник?

Относительно слушания твоего дела в суде в газетах я ничего не нашел. Вряд ли стоит упоминать, что мы постоянно молимся за вас с Харриет. Что мне делать дальше? Дай знать.

С наилучшими пожеланиями,

твой Николас.

Салли отложила письмо. Она была и рада, и тронута, и раздражена одновременно: если Николас знал, что за болезнь была у мистера Бича и если она имела отношение к делу, почему он не написал, что же это за недуг?

Ничего, уже через час она сама спросит у мистера Бича. «Спасибо, Ник», — подумала она, решив написать ответ, как только вернется.

Затем она дрожащими руками открыла письмо от Голдберга.

Дорогая мисс Локхарт!

Очень жаль, что не застал Вас здесь, когда приходил, но несравненная доктор Тернер любезно согласилась передать Вам эти письма. Надеюсь, в них Вы прочтете что-нибудь ободряющее.

Сейчас отправляюсь к мисс Хэддоу. Надеюсь, вечером опять загляну в миссию.

Спешащий

Дэниел Голдберг.

Салли вдруг почувствовала какое-то внутреннее веселье и пристыдила себя за это. Она дала указание Сюзан присмотреть за Харриет и поспешила на улицу.

Сначала темно-зеленым омнибусом до Тоттенхем-Корт-роуд, затем желтым — до Хейверсток-Хилл; на все про все она потратила шесть пенсов и сорок пять минут, и вот она уже идет по Ролф-роуд в поисках церкви Ордена Святой Софии. Тихая загородная дорога с уединенными домиками, спрятавшимися за деревьями и большими садами. Салли понятия не имела, что должна искать, но вскоре увидела надпись на деревянных воротах. Маленькими красными готическими буквами там было выведено:

БЛАГОРОДНЕЙШИЙ И СВЯЩЕННЫЙ ОРДЕН

БЛАГОСЛОВЕННОЙ И СВЯТЕЙШЕЙ СОФИИ

Было видно, что за домом ухаживают, сад был чистым, хотя и мрачноватым. Салли позвонила в колокольчик, и через минуту дверь открылась. На пороге стоял худой человек в одеянии католического священника.

— Добрый день, — поздоровалась Салли. — Я бы хотела видеть мистера Бича.

Мужчина выглядел огорченным.

— Мистер Бич… Он сейчас здесь… Он ждет вас?

— Нет, но он меня узнает, когда увидит, — ответила она. — Моя фамилия Локхарт.

Она говорила по возможности очень дружелюбно. В священнике было что-то нелепое, что-то вычурное — в его несообразном золотом медальоне, висевшем на шее, и аметистовом перстне. Салли не хотела, чтобы перед ее носом в очередной раз захлопнули дверь, но он подумал секунду и впустил ее.

— Лучше подождите в холле, — сказал священник.

Темная массивная мебель, тщательно почищенная и отполированная, запах ладана в воздухе, ощущение какой-то безличности. Священник указал ей на кресло, а сам удалился по лестнице наверх. Салли сидела и ждала. Если не считать запаха ладана и чувства, что находишься в каком-то учреждении, ничто больше не говорило о том, что это Орден Святейшей Софии, чем бы он там ни был.

Прошло пять минут, и она услышала, что кто-то спускается по лестнице. Это был худой, болезненного вида пожилой мужчина, одетый в ту же одежду, что и человек, впустивший Салли, и с таким же золотым медальоном на шее.

— Мистер Бич? — поинтересовалась она.

— Да, — ответил он. — Боюсь, я вас не знаю, мисс Локхарт. И не знаю, чем могу быть вам полезен.

— Вы были священником в церкви Святого Фомы в Портсмуте?

— Да, был, но сейчас я уже…

Он осекся. Салли встревоженно посмотрела на него, потому как у священника сделался такой вид, будто он вот-вот упадет в обморок. Мистер Бич внезапно понял, кто перед ним.

Салли не собиралась ему помогать. Она наблюдала, как он доковылял до кресла. Священнику явно очень хотелось сесть, но вместо этого он просто схватился за спинку и остался на ногах.

— Нам лучше пройти в библиотеку, — почти прошептал он.

Он открыл перед ней дверь. Помещение было небольшим; несколько полок с книгами, стол, стулья, над камином картина в духе символизма, на которой изображены люди со светящимися нимбами, у всех восторженные лица.

Салли села, и он закрыл дверь.

— Вы знаете, зачем я пришла, — заявила она.

— Да.

— Вы сфальсифицировали запись в метрической книге, и теперь я замужем за мистером Пэрришем.

— Я… Да.

Он понуро стоял у стола, теребя свой золотой медальон. Здесь было гораздо светлее, и Салли увидела, что он вовсе не золотой, а медный. На нем была изображена женщина, испускающая вокруг себя лучи света.

— Что это? — прервала затянувшуюся паузу Салли.

— Символ Святейшей Софии, Пресвятой Мудрости.

— И что это все такое?.. Я имею в виду ваш Орден?

— Группа… Сообщество, которое посвятило себя служению и распространению, можно сказать, Святой мудрости.

— Святой мудрости? Она чем-то отличается от обычной?

— Это… Вообще-то есть эзотерический аспект, который я не могу… Степени посвящения… Это сложная система, основанная на идее спасения через… через… через знания… Очень древняя доктрина… Гностическая…

— Значит, если вы знаете нужные вещи, то попадете на небеса? Что ж, я могу это понять. А незнание — это плохо, за него можно угодить в ад, мистер Бич. Например, я три года не знала, что замужем за мистером Пэрришем. Это пример того самого секретного знания, которым вы обладаете?

— Мисс Локхарт, прошу, позвольте мне объяснить…

— Именно за этим я и пришла.

Он выдвинул стул и сел по другую сторону стола от Салли. У него была обвислая, прозрачно-желтая кожа, видимо, он серьезно болел. Согласно «Крокфордскому церковному справочнику» Николаса, ему было пятьдесят с чем-то лет, но выглядел он на все восемьдесят. Глаза водянистые и налитые кровью. Она никогда прежде не видела в глазах такой вины, такой слабости, такого отчаяния, такого… чего? Еще его лицо выражало хитрое упрямство, и ей это не нравилось.

— Ну? — снова прервала молчание Салли.