Филип Пулман - Тигр в колодце

— Они и есть стервятники, — ответил журналист. — Ждут евреев, которые прибывают на корабле. Первые лодки вот-вот должны причалить, и нам лучше поторопиться.

Он провел ее по переулку и дальше по лестнице. Дорогу освещал лишь слабый отблеск газового фонаря на углу склада по левую руку от них, а ступеньки были мокрыми и скользкими. Теперь Салли взяла Голдберга под руку.

У воды их ждал человек в весельной лодке. Он держал старомодный фонарь и поднял его над головой, когда они подошли поближе. Салли увидела перед собой немытое лицо с седой бородой и уловила, еще даже не приблизившись, сильный запах спиртного.

— Добрый вечер, мистер Голдберг, — сказал мужчина.

— Привет, Чарли. У нас будет еще один пассажир, и сойдем мы здесь же.

— Как скажете, сэр.

Старик постарался удержать лодку от качки, когда Салли садилась, Голдберг устроился сам. Когда Салли села на корме, старик повесил фонарь на носу лодки и поднял весла.

— Откуда все эти шакалы? — спросил Голдберг.

— Из Пьер-Хэда, сэр. Человек шестьдесят-семьдесят должны приплыть, а то и больше. Их высадят в Пьер-Хэде, оттуда можно ехать прямо на Лоуэр-Теймз-стрит. Видите кебы? Они смекнули, что дело прибыльное. Теперь здесь постоянно полицейский, чтобы все было спокойно. В прошлом месяце их тут штук сто собралось. — Лодочник оттолкнулся от берега, затем вставил весла в уключины и начал грести маленькими легкими рывками.

— Что за шакалы? — спросила Салли.

— Паразиты, — ответил Голдберг. — Жулики, мошенники. Те самые стервятники.

Здесь, на воде, их голоса звучали по-другому, не отражаясь от камня и кирпича.

— Эти в кебах — они хуже всех, — начал старик. — Даже если приезжим есть куда пойти, почти никто из них не говорит по-английски. Поэтому они просто повторяют адрес, пока до кучера не допрет. Некоторые кебмены возят их по всему городу — в Уолтэмстоу, потом в Лейтон, Уонстед-Флэте, а когда ссаживают, требуют диких денег. Таких сегодня куча приедет, пароход вроде из Роттердама. Гамбургских так не возят. До них уж больно падки владельцы потогонных предприятий. Все ходят, ищут зеленых.

— Для меня это как новый язык, — заинтересовалась Салли. — Кто такие зеленые?

— Рабочие, которые только приехали. Малые, у которых нет работы и которые вообще еще ничего здесь не знают. Зеленые, понимаете?

Ночь была тихой, и лодка скользила по воде, словно по шелку. Голдберг молча сидел возле Салли, а старик, от которого несло джином, казалось, уснул, разве что быстрые легкие гребки свидетельствовали о том, что он бодрствует. Салли почувствовала себя в подвешенном состоянии — между небом и водой, прошлым и будущим, опасностью и… и чем? Она кинула быстрый взгляд на Голдберга, но не разглядела его лица под широкими полями шляпы.

— Зачем вы меня сюда привезли? — наконец спросила она. — Хотите, чтобы я что-то сделала?

Он кивнул:

— Должна приплыть молодая девушка, она будет одна. У нее есть кое-какие новости о Цадике, и мне не терпится поскорее их услышать. Надо поторопиться. Там будут женщины, о которых я вам говорил, поджидающие одиноких девушек. Они говорят на идише, на русском, на немецком, притворяются, будто пришли из еврейских приютов, — все, что угодно, лишь бы заполучить бедняжек.

— Белье? — вспомнила Салли.

Он кивнул.

— Мы должны найти Ребекку Мейер — это та самая девушка — и уберечь ее от этих хищниц. Проблема в том, что она знает: ее встретит женщина. Если найдете ее и будете с ней, она пойдет с нами. Поможете?

Салли закивала.

— А как я ее узнаю?

— У меня есть фотография. Вот…

Он протянул ей потрепанную фотокарточку и зажег спичку, чтобы Салли могла разглядеть ее получше. Девушка стояла на ступеньках дома, как подумала Салли, в России; темноволосая, с крупными чертами лица, подозрительным взглядом и платком на голове. В руках она держала швабру и была похожа на служанку. Спичка погасла.

— Она говорит по-английски? — поинтересовалась Салли.

— Не очень. По-немецки, думаю, немного понимает. Покажите ей карточку, если придется. Это будет довольно трудно — нужно заставить ее поверить, что вам можно доверять. Меня рядом не будет — есть кое-какие дела. Но вы справитесь.

«Надеюсь», — подумала Салли. Она засунула фотографию в перчатку и снова села рядом с Голдбергом. Лодка тем временем уверенно продвигалась все дальше и дальше.

И тут она увидела пароход. Иллюминаторы и огни на палубе горели, а сам он находился за небольшим лесом мачт роящихся вокруг маленьких суденышек — обычные весельные лодки и шлюпки, как у них, два-три паровых катера и еще много-много других — все они слетелись к пароходу, словно пчелы на мед. Подплыв поближе, Салли увидела, что палуба заполнена темными фигурами, кое-кто уже спускался по тускло освещенным шатким ступеням откидного мостика. Навстречу прибывшим тянулись руки, подхватывали тюки, бросали на дно лодок, быстро помогали их владельцу забраться в шлюпку и тянулись к следующему.

Чарли, их гребец, держал лодку на некотором расстоянии от парохода, и тут Салли в первый раз заметила, что начинается прилив.

Одна из шлюпок, перегруженная и накренившаяся на борт, медленно отползла в сторону, и ее место тотчас же заняла другая. Казалось, суденышки подплывали к трапу парохода безо всякого порядка — кто успел занять место, тот и прав, и лодочники наполняли ночной воздух криками и ругательствами.

В лодке, которой удалось протиснуться к ступенькам, находилось два человека. Один сидел на веслах, а другой, как поняла Салли, был переводчиком. Он что-то кричал на идише столпившимся на палубе людям, и Голдберг объяснил ей, что он предлагает желающим отвезти их в Пьер-Хэд, им гарантируется поездка в кебе до чистого еврейского общежития, с домовладельцем уже есть договоренность, и жилье будет стоить не более десяти шиллингов. Салли обомлела: дорога из Роттердама в Лондон стоила всего фунт. Тем не менее люди, отталкивая друг друга, лезли в лодку. Вероятно, они не знали, что такое десять шиллингов.

— О, — встрепенулся Голдберг, — смотрите, кто приехал.

Паровой катер стоял следующим в очереди к лестнице, оттирая мощным корпусом несколько маленьких лодчонок, бьющихся о его борта на волнах. Крупный мужчина с багровым лицом, в цилиндре и плаще с пристегивающимся капюшоном с трудом поднимался по раскачивающейся лестнице, за ним спешил мужчина поменьше в котелке, он нес полевую сумку.

— Кто это? — поинтересовалась Салли.

— Известная личность — Арнольд Фокс. Не встречали его имени в газетах? Еще встретите. Антисемит, пытается продвинуть в парламенте закон, чтобы евреев не впускали в страну. Так, Чарли, подплывай. Надо узнать, что он там затевает. Готовы, мисс Локхарт?