Питер Акройд - Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо

Впрочем, высшие эшелоны власти страны не всегда разделяли исследовательский дух, охвативший Великобританию [37] В 1707 г. парламенты Англии и Шотландии приняли Акт об унии (Act of Union), предусматривавший создание единого государства – Великобритании. . Когда в 1753 году было предложено провести государственную перепись населения, член парламента от Йорка объявил проект «губительным для обломков английской свободы» и «мощным средством разжигания алчности и инструментом притеснения». Когда же в конце концов пересчитали жителей Ньюкасла-на-Тайне, результаты вызвали «всеобщее изумление» – так немногочисленны они были. Изумление объяснялось твердой верой в то, что население страны стремительно растет, а его потребности существенно превышают возможности государства. Паника, как и в большинстве других случаев, была совершенно безосновательной.

И все же нельзя отрицать того, что демографические показатели с начала XVIII века не меняли своего направления. Население с 6 миллионов человек в 1714 году выросло спустя 50 лет до 6,5 миллиона; к 1781 году это число достигло 7,5 миллиона, а к началу XIX века – 9 миллионов. Описываемый исторический период характеризовался постоянным, практически неумолимым ростом. Любопытно, что к середине XVIII века стремительно увеличивающееся население начало массовое движение на север, а также в манящий Лондон.

Называют различные причины роста населения. К основным, как правило, причисляют снижение уровня смертности и повышение рождаемости, а также отсутствие голода и эпидемий, упрочившуюся тенденцию к чистоте, рост занятости, избыток продовольствия, ранние браки и успехи в борьбе с основными заболеваниями – все это способствовало улучшению демографической обстановки. При наличии столь многочисленных благоприятных обстоятельств тяжелая, но важная работа на земле и снабжение населения продовольствием уверенно шли в гору.

Вопрос заключался отнюдь не в том, чтобы встать выше природы. По тем временам это сочли бы кощунством. Однако результаты были налицо. Стоило поставить пушистую и тучную лестерскую овцу, выведенную Робертом Бакуэллем, рядом с худосочной и косматой овцой других фермеров, разница становилась видна невооруженным глазом. В течение XVIII века средний вес овцы в Смитфилде увеличился с 13 до 36 килограммов.

Мощный вихрь перемен охватил не только домашний скот. Глубоко под землей скрывалось не меньше возможностей для прогресса. Первый этап промышленного прогресса отмечен переходом с дров на уголь, от органических ресурсов к минеральным, от локального и конечного источника энергии к материи, которая казалась столь же древней и вечной, как время. Уголь стал основой основ. Однако сначала его следовало добыть из недр земли.

Старый способ добычи угля был крайне трудозатратным и опасным. Шахтеры спускались по веревке на несколько саженей под землю в прокопанный ими туннель. Согнувшись, стоя на коленях или даже лежа на боку, они отбивали уголь от пласта при помощи кирки, лома или молота. На иллюстрациях видно, как шахтеры лежат под огромной глыбой угля, и кажется, что она вот-вот рухнет и погребет их под собой. Добытый уголь перевозили с помощью специальных пони или женщин и детей, которые тягали огромные металлические корзины, с помощью цепей прикрепленные к поясам. Опасности в шахте подстерегали повсюду – от внезапно хлынувшей воды до падающих камней и стравливаемого пара, от асфиксии, вызванной рудничным газом, до удушья в плотных клубах дыма и пыли. В общественном сознании шахтеры всегда ассоциировались с темнотой и подземными глубинами; поэтому они часто вызывали суеверное благоговение и внушали необъяснимый страх. Они жили во мраке.

Несчастные случаи и жертвы, неизбежные при такой работе, рассматривались скорее как экономическая, нежели социальная проблема. Потеря времени и людей означала и потерю денег. Когда интересы землевладельцев и владельцев шахт оказывались под угрозой, предпринимались различные меры по улучшению ситуации. Одной из самых опасных и труднорешаемых проблем была вода, которая скапливалась в основании и полостях шахты. Первой и не вполне успешной попыткой ее решения стали так называемые конные ворота: деревянный зубчатый механизм приводился в действие лошадью, шагающей по кругу, в результате наверх поднимали бадьи с водой; не менее затейливые механизмы использовались и для подъема угля.

Имя человека, которому мы обязаны изобретением первого «парового двигателя», каким бы великим ни было это открытие, точно неизвестно. Как правило, пальму первенства отдают Томасу Севери, который запатентовал свою версию атмосферного насоса в 1698 году. Реклама в мартовском номере газеты Postman 1702 года советовала приобрести «двигатели капитана Севери, поднимающие воду за счет силы огня в любых количествах и на любую высоту… всем владельцам шахт и угольных рудников, которые заполняются водой, стоит обратить внимание на то, что, оснастив шахту таким двигателем, можно беспрепятственно отводить лишнюю воду». Под «огнем» понималась печь и котел, в котором образовывался пар; пар создавал атмосферное давление, которое давило на поршень; поршень приводил в движение насос. Таким образом обеспечивалось безопасное отведение воды из шахты.

Двигатель Севери улучшил дартмутский кузнец и механик Томас Ньюкомен, который в первом десятилетии XVIII века изобрел двигатель, способный работать на существенно большей глубине. Первая паровая машина Ньюкомена была введена в эксплуатацию к 1712 году, а к моменту смерти Севери в 1715 году по стране функционировало уже семь или восемь таких машин. В последующие двадцать лет было установлено еще 20 двигателей; к концу века в шахтах по всей стране работало уже 350 установок. Успех двигателя служит доказательством как его эффективности, так и необходимости; его превзойдут лишь плоды изобретательской деятельности Джеймса Уатта.

Впрочем, технические изобретения были элегантны лишь на уровне замысла, на практике все было совершенно иначе. Шотландский писатель Сэмюэл Смайлс писал, что «работать на паровой машине Ньюкомена неудобно и, по всей видимости, тяжело, процесс сопровождается несмолкаемыми свистами, вздохами, скрипами и ударами. Когда насос опускается, слышится характерное хлюпанье, затем тяжелое уханье и громкий удар; когда он поднимается, в действие приходит поршень, раздается скрип, свист, еще один удар, а затем шум воды, хлынувшей во время подъема».

Громоздкость и сложность первых двигателей приводила современников в столь же сильное изумление, что и первый компьютер, который в 1950-х годах обескуражил весь мир. На примере компьютера хорошо видно, как самые значительные изобретения поначалу не были поняты и признаны. Благодаря паровому двигателю впервые появилась возможность преобразовывать тепловую энергию в кинетическую. Паровой двигатель заставлял тепло работать. Новое устройство вскоре полностью заменило человеческий труд и вытеснило гидравлику, а также неизбежно привело к головокружительному росту производительности фабрик и заводов. Промышленная революция была уже не за горами. Свистящий и грохочущий двигатель навсегда изменил мир.