Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Под влиянием Диспенсера, и особенно Хью-младшего, период между 1322 и 1326 годом стал порой чудовищных зверств. «Жестокость короля сегодня усилилась настолько, что никто, каким бы он ни был знатным или мудрым, не смеет пойти против его воли, – сокрушался автор "Жизнеописания Эдуарда II". – Парламент, совещания и советы не решают ничего… Благородные люди королевства, запуганные угрозами и карами, обрушившимися на других, дали королю неограниченную свободу действий. Воля нынче одолела разум. Любое желание короля, каким бы неразумным оно ни было, имеет силу закона».

Эдуард попрал врагов и обогатил корону. Но он не позаботился об укреплении своей власти. В действительности, используя свою администрацию исключительно в личных интересах и в интересах фаворитов, он сделал свою верховную власть бесполезной для всех прочих подданных, не имевших доступа к правосудию или к защите закона. При всем богатстве, что он приобрел с победой, король роковым образом дискредитировал свое собственное царствование.

Ночью 1 августа 1323 года лондонский Тауэр тайно пробудился к жизни. Тауэр был полон политических заключенных Эдуарда, и главными среди них были двое мужчин из Марки: Роджер Мортимер де Чирк, 60 с лишним лет, и его 26-летний племянник Роджер Мортимер де Вигмор. Бывшие «несогласные» сидели в тюрьме с тех пор, как сдались короне в разгар гражданской войны. Обоих судили и приговорили к смерти. До настоящего времени приговор не был приведен в исполнение. Но с непредсказуемым королем-марионеткой во власти двух Диспенсеров, затаивших злобу на всю династию Мортимеров, они вряд ли могли надеяться протянуть хоть сколько-нибудь долго.

Заключение в Тауэре было для них губительным. Мортимеры были абсолютно беспомощны, потому что их земли в Марке и Уэльсе достались врагам. Но они не собирались мучиться бесконечно. За долгие месяцы заключения дядя и племянник выработали план побега для одного из них. Когда 1 августа на Тауэр опустилась ночная тьма, заместитель коменданта крепости Жерар д'Алспей подсыпал сонное зелье в напиток коменданта и стражей Мортимеров. Затем он поспешил к камере Роджера Мортимера – младшего, отпер дверь и через кухню вывел рыцаря на южную стену Тауэра.

Там они развернули веревочную лестницу. Лестница тихо легла на отвесную каменную стену, опустившись до самой Темзы, где их уже ждала лодка. Мортимер и д'Алспей спустились по лестнице, забрались в спасительное судно, переправились на южный берег и, оседлав лошадей, поскакали к южному побережью. Мортимер вышел в море из Порчестера и, избежав повторного пленения, через несколько дней нашел приют во Франции.

Этот блестяще организованный побег привел двор Эдуарда в состояние паники. Злейший враг короля сбежал из самой надежной крепости в столице! При дворе ходили слухи, что побег был только частью масштабного преступного умысла с целью захватить замки короля или даже подослать наемных убийц к Эдуарду и Диспенсерам. С осени 1323 года и далее шпионы слали с континента отчеты о заговорах и планах вторжения, где фигурировало имя Мортимера. События складывались в роковую для короля цепь.

Побег Мортимера стал ключевым элементом политического и дипломатического кризиса, который стабильно усугублялся с 1323 по 1326 год. Кризис, подпитываемый личными амбициями и широкими геополитическими процессами, развернулся в регионе, который с момента воцарения Эдуарда не причинял ему никаких неприятностей: в Гаскони.

Новый король Франции радушно принял беглеца Мортимера. В январе, после смерти Филиппа V, трон унаследовал его брат Карл IV. Как все новоиспеченные французские короли, он жаждал показать королю Англии, что относится к его претензиям на Гасконь с подозрением, граничащим с враждебностью. Когда разразился яростный спор по поводу французской бастиды (укрепленного города), построенной на английской территории в Сен-Сардо в Ажене, Карл использовал конфликт как повод для вторжения в Гасконь. Английский король послал во Францию графов Кента и Пембрука, чтобы заявить протест, который был высокомерно отвергнут. Карл хотел максимально досадить англичанам. В августе 1324 года он привел многотысячное войско к границам герцогства и осадил его главные города. В мгновение ока Англия и Франция снова оказались в состоянии войны.

Разразившаяся война загнала Эдуарда в мучительный тупик, явственно показав, почему его агрессивный, сеющий распри стиль правления мог привести лишь к катастрофе. Король не мог доверять собственным подданным и не надеялся, что они будут подчиняться его требованиям (за исключением горстки щедро одариваемых фаворитов): он никогда не давал своим подданным оснований хранить верность. Что он мог сделать – и сделал, – так это арестовать всех французов в Англии и конфисковать все земли, принадлежащие французским подданным, в том числе королеве. Но, когда он задумался о том, чтобы повести армию в Гасконь лично, столкнулся с дилеммой. Если он оставит Англию, возглавив силы вторжения, ему придется взять с собой большинство вельмож и магнатов, которые все еще ему верны, и доверить регентство 11-летнему сыну и наследнику Эдуарду, графу Честеру. В этом случае Англия оказалась бы крайне уязвима перед заговорами, восстаниями и вторжением. Если же он оставит страну на Диспенсеров, рискует потерять их так же, как в свое время Гавестона. Более того, его пугали слухи о Роджере Мортимере, плетущем заговоры на континенте: Эдуард опасался, что люди Мортимера могут схватить его самого или Диспенсеров, если они пересекут Ла-Манш.

Вместо того чтобы поехать во Францию самому, Эдуард направлял туда все новых и новых послов в попытках договориться о мире. Сначала он отправил туда посольство во главе с епископами Винчестера и Норвича, графом Ричмондом и Генри Бомонтом. Но в марте 1325 года на континент прибыл дипломат высочайшего уровня: сама королева Изабелла.

Два старших брата Изабеллы побывали королями Франции; Карл IV стал третьим и последним. Она поддерживала близкие отношения со своими родственниками Капетингами, хотя и была скомпрометирована в скандале Нельской башни, который завершился тем, что жену Карла Бланку бросили в тюрьму за супружескую измену, а ее любовника принародно забили до смерти. Если кто-то и может уговорить Карла остановить агрессию, подумали Эдуард и Диспенсеры, так это Изабелла.

Решение оказалось фатальным. Хотя королева стойко хранила верность мужу во всех перипетиях его царствования, все, чем он вознаградил ее в итоге, так это таким же унижением, что она претерпела подростком, когда Гавестон задвинул ее в угол на коронации. С начала войны Эдуард и Диспенсеры притесняли ее со всех сторон: ее земли конфисковали, слуг выгоняли из страны и бросали в тюрьмы, а младший Диспенсер регулярно урезал или приостанавливал выплаты содержания, которое назначил ей король. (В ярости она писала брату Карлу, что с ней обращаются как с прислугой.) Вдобавок ко всему Диспенсер подрядил жену, Элеонору де Клер, тайно следить за перепиской Изабеллы. На публике королева переносила все эти оскорбления с достоинством, но в душе, несомненно, кипела от негодования. А теперь король и его приспешники решили, что в конце концов она может им пригодиться: они хотели воспользоваться ее связями с королем Франции, чтобы вытащить ее мужа из ситуации, в которой он рисковал лишиться последних континентальных владений Плантагенетов.