Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Арестованного Мортимера поместили под стражу, а в ноябре 1330 года в парламенте, собравшемся в Вестминстерском дворце, начался грандиозный суд. Мортимер предстал перед пэрами Англии униженный, связанный и с кляпом во рту. Согласно официальным записям парламента, его обвинили в «узурпации королевской власти и правительства страны и присвоении имущества короля», а заодно и в том, что с помощью своего слуги Джона Рэя он «шпионил за действиями [Эдуарда] и его речами; так что наш вышеназванный милорд король был окружен врагами и посему не мог поступать как хочет и жил словно бы под арестом». Длинный список обвинений (Мортимеру вменялось 14 отдельных преступлений) включал отчуждение королевских земель с целью создания графства Марч, войну с Ланкастером и его сторонниками, очернение графа Кента как изменника и растрату королевских финансов, в том числе контрибуции, уплаченной шотландцами по условиям мирного договора.

Но, что самое важное, Мортимера без обиняков обвинили в убийстве Эдуарда II. «Названный Роджер королевской властью, узурпированной им… приказал, чтобы [старого короля] сослали в замок Беркли, где он был предательски, злонамеренно и обманным путем убит Роджером и его сторонниками», – гласят записи. Впервые было официально заявлено, что Эдуарда II убили, и этого было достаточно, чтобы приговорить Мортимера к «повешению как предателя и врага короля и королевства».

Стране представился шанс завершить цикл насилия, начавшийся в 1312 году и продлившийся почти два десятилетия. Точно так же, как и в других случаях расправы с аристократами, Мортимеру не позволили высказаться в свою защиту. Но со смертью предателя в Тайберне 29 ноября 1330 года эта страница истории перелистнулась.

Изабеллу обижать не стали. Мать короля просто отстранили от власти и отправили в отставку. Ее не изолировали от мира, и следующие 27 лет она вела царственно роскошную жизнь в замке Райзинг в Норфолке, играла важную роль в дипломатии короны и неизменно присутствовала на все более пышных церемониях и семейных праздниках, которые устраивал ее сын.

Организовав дерзкий переворот и решительно захватив власть незадолго до своего 18-летия, Эдуард III убедительно продемонстрировал, что обладает достаточно сильным характером и способностью восстановить нормальную жизнь и порядок в полностью опустошенном королевстве. Так он и сделал. Своими поступками он сразу показал, что будет поддерживать все, на чем стоит его королевство: он определял проблему и предпринимал радикальные – иногда опрометчивые – действия, чтобы разобраться с ней, а помогала ему сплоченная группа доверенных сторонников. Такая форма монархии окажется чрезвычайно эффективной. Однако пройдет немало трудных лет, прежде чем Эдуарда признают тем, кем он и был: вероятно, величайшим из королей Плантагенетов.

После Ноттингемского переворота Эдуарда в Англии превозносили до небес. В ноябре 1330 года, в возрасте 18 лет, он наконец стал единоличным хозяином своей судьбы и королевства. Своим символом он избрал восходящее солнце: золотые лучи, прорывающиеся сквозь плотные тучи – такие ассоциации хотел вызывать у подданных молодой король, освободившийся от мертвой хватки родителей и Мортимера, чтобы самостоятельно править страной. Новый король символизировал свет, надежду и энтузиазм.

Начало царствования он отметил серией турниров, которые в основном проходили недалеко от Лондона и в графствах на юго-востоке страны. Он подавал себя как короля-рыцаря, а свой двор – как средоточие веселья и забав, романтики и состязаний в военном искусстве. «Этот король вел веселую жизнь на турнирах и поединках и развлекал дам», – писал сэр Томас Грей. Его царствование запомнится чуть ли не ежемесячными турнирами, каждый из которых станет для знати отличным поводом продемонстрировать восхитительные костюмы, примерить на себя роль диких зверей, сказочных существ или небесных созданий; знатные мужчины и женщины с удовольствием будут слушать потрясающие истории и легенды прошлого и резвиться, наряжаясь францисканскими монахами, купцами и священниками. В дни турниров устраивались широкомасштабные, отлично организованные потешные бои: они помогали сплотить аристократов, принимавших в них участие, и готовили их ко временам, когда учебные сражения уступят место настоящим.

Все крутилось вокруг короля – энергичного, атлетически сложенного, предприимчивого юноши. Судя по большинству его изображений, у короля были довольно мягкие черты лица, длинный, ровный нос, большие, глубоко посаженные глаза, высокий лоб и прямые брови. По моде того времени Эдуард носил длинную бороду – каштанового цвета, как сказано в поэме, написанной в 1350-е годы, когда он был уже взрослым мужчиной. Густые, вьющиеся волосы Эдуарда спускались на уши и выбивались из-под изысканной шляпы или командирского шлема, который он носил практически не снимая. Он был исключительно умелым всадником и доблестным воином – образцом царственного благородства. И король, и королева Филиппа питали слабость к красивым нарядам, на которых вышивали девизы и слегка таинственные речения короля, – позднее излюбленными лозунгами Эдуарда стали, например, такие: «Как есть, так есть», «Хэй, хэй, белый лебедь, Божьею волей я твой слуга» и «Силен как жимолость». Королеве Филиппе нравились девизы: «Обовьюсь [вокруг тебя]» и «Я приказываю». На монете, выпущенной, чтобы увековечить коронацию Эдуарда, был отчеканен лозунг, отражавший всегдашнюю уверенность этого короля в своем положении: «Я не взял; я принял».

Любой монарх обязательно должен уметь пускать пыль в глаза, но Эдуарду это удавалось лучше любого из предшественников, за исключением разве что Генриха III. Он ввозил с Востока тончайшую золотую парчу; на его одежде были вышиты экзотические животные: леопарды, тигры, пеликаны и соколы. Он любил музыку: в путешествиях его двор сопровождали песни менестрелей, по округе разносились звуки лютни и барабанный бой, и король веселился от души, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он держал зверинец, где жили львы, леопарды, медведи, мартышки и обезьяны. Он был заядлым охотником, как и все короли до него, – из его предков разве что Генрих II мог бы сравняться с Эдуардом, когда он, оседлав коня, упоенно мчался по паркам, лесам и полям, преследуя диких животных и проливая их кровь. На дорогую одежду и расточительные развлечения для семьи и друзей он тратил тысячи фунтов, выстраивая образ королевской власти, достойной прославления. Полагаясь на личный талант очаровывать придворных дам и заводить близкую дружбу с мужчинами, Эдуард с первых дней царствования старался сплотить вокруг себя аристократов и рыцарей Англии – политический класс, с которым любого успешного короля связывают тесные узы.