Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Но Эдуарда нельзя считать только лишь королем-франтом: он был хорошо образованным молодым аристократом, сведущим во всех областях знания и культуры, приличествующих его положению. Он говорил по-английски и умел изъясняться учтивым языком Северной Франции. Он воспитывался в окружении ученых мужей – таких как Ричард Бери (который станет одним из его ближайших советников), и впитывал все, чему они его учили. Он был образован сверх обыкновенного, читал на латыни и по-французски. Эдуард стал первым английским королем, оставившим нам собственноручные записи. Он учился управлению государством по классическим текстам, известным как «Зеркало принцев», – в этих книгах, написанных европейскими учеными, анализировались славные достижения и позорные провалы правителей современных и древних; их авторы старались сформулировать и донести до читателя основополагающие принципы лидерства. Эдуард с юных лет живо интересовался великими героями истории и мифологии и особенно любил популярный в XIV веке литературный труд: жизнеописание Девяти достойных. (К ним причисляли трех «великих язычников» – Гектора, Александра Великого и Юлия Цезаря; трех знаменитых библейских вождей – Иисуса Навина, Давида и Иуду Маккавея; и трех выдающихся королей-христиан – Артура, Карла Великого и Готфрида Бульонского, первого короля Иерусалима.) Тщательно изучив биографии королей, Эдуард попытается усвоить их лучшие качества и избавиться от приписываемых им недостатков. Он был зачарован прогностической силой истории, ее способностью предсказать события его собственной жизни и предопределить условия жизни его потомков. Cовременники, восхищенные решительностью Ноттингемского переворота, готовы были увидеть в нем исполнение пророчества Мерлина, и Эдуард их не разочаровал, посетив в 1331 году аббатство Гластонбери и проинспектировав знаменитую гробницу Артура и Гвиневры, построенную по приказу Эдуарда I. К слову, из своих предков Плантагенетов Эдуард III выше прочих чтил именно Эдуарда I: по его приказу могилу деда в Вестминстере задрапировали золотой парчой; он разделял его любовь к легендам об Артуре и сделал все, чтобы годовщина смерти Молота Шотландцев никогда не была забыта. Леопард – неодобрительное прозвище молодого Эдуарда I – стал теперь символом царствования Эдуарда III, приняв вид геральдического льва с поднятой передней лапой.

Но при всем своем щегольстве Эдуард понимал, что монархия теперь, более чем когда-либо, представляет собой священные узы, связывающие короля и королевство. Эдуард не только красовался перед своим королевством как принц в роскошных одеяниях, он еще и ловко перенимал повадки бедного рыцаря. На турнирах он порой сражался инкогнито – одетый как простой воин, он участвовал в состязаниях бок о бок со своими друзьями и ровесниками. При всей любви к легендам об Артуре он избегал спесивой самонадеянности Роджера Мортимера, примерявшего на себя роль легендарного короля. В 1330-е годы Эдуарду нравилось отождествлять себя с простым рыцарем Круглого стола – чаще всего с сэром Лайонелом. Мортимер первый подсказал ему эту роль, когда на турнире, состоявшемся в 1329 году в родном городе Мортимера – Вигморе, тогдашний тиран вручил королю кубок с гербом сэра Лайонела. Продолжая изображать сэра Лайонела – в 1330-х годах Эдуард выступал на турнирах под его гербом и крестил своего третьего сына, рожденного в Антверпене в 1338 году, именем прославленного рыцаря, – король показывал, что не отрекся от ценностей предприимчивости и инициативности, которые помогли ему свергнуть Мортимера. Кроме того, здесь, вероятно, присутствовала и доля иронии.

За семь лет, прошедших с начала его реального вступления на трон в 1330 году, Эдуард хорошо узнал свое королевство. Почти непрерывные турниры сблизили его с политическим сообществом страны как на символическом, так и на социальном уровне. В удачном браке с королевой Филиппой, в 1330 году подарившем ему юного принца Эдуарда Вудстокского, продолжали с равными интервалами появляться дети: Изабелла Вудстокская родилась в мае 1332 года, Иоанна Тауэрская (Лондонская) в конце 1333 года, Уильям Хатфилдский (умерший в детстве) в декабре 1336 года, а Лайонел Антверп – в 1338 году. Но в королевстве множились проблемы, требовавшие действий, помимо шумных пирушек и воинственной риторики. Цветущее великолепие молодого короля не могло оградить Англию от бед. Первые три десятилетия XIV века роковым образом повлияли на общественный порядок и на общее состояние королевства. Великий голод 1315–1322 годов принес нищету и мор, а политическая турбулентность, отравлявшая царствование Эдуарда II с коронации до самой смерти, привела к расцвету беззакония. В центральных графствах банда Фолвилля – преступной семейки мелкопоместного дворянина из Лестершира – пристрастилась к насилию и мародерству: они безнаказанно убивали своих политических противников и даже брали в заложники разъездные суды. Похожая банда, известная как Коттерилы, орудовала в Пик-Дистрикте. Многочисленные попытки восстановить порядок и правосудие на местах с помощью выездных судейских комиссий встречали сопротивление и рушились под тяжестью неискоренимой коррупции.

В этой ситуации Эдуард показал, что не чужд радикальных экспериментов, и провел правовую реформу. Институт медленно путешествующих по стране передвижных судов – которым требовалось семь и более лет, чтобы объехать территорию своей юрисдикции, – был неповоротлив и давно устарел, и в марте 1332 года Эдуард устроил парламентские слушания, поручив главному судье сэру Джеффри Скроупу провести дебаты по вопросам реформирования закона и правопорядка. В итоге в графствах была создана система постоянных королевских представительств, призванных обуздать разгул преступности. В результате реформы появится должность хранителя мира (предшественника мирового судьи), и усилиями этих чиновников, подкрепленными деятельностью королевских комиссий, разбиравших особые случаи, такие как дело Фолвиллей или Коттерилов, комиссий oyer and terminer («заслушать и решить»), а также с помощью периодических визитов Вестминстерского Суда королевской скамьи программа установления мира на местах продлится на остаток века. Система английского правосудия превратилась в полноценный институт – ни один король больше не будет, как некогда Иоанн, заседать в суде, лично представляя интересы короны. Роль короля-судьи уходила в прошлое: Эдуард считал, что на первый план должен выйти король как главнокомандующий.

Его первой целью стала Ирландия. За 120 лет – с экспедиции Иоанна в 1210 году – нога английского короля не ступала на землю княжества, страна страдала от регулярных вспышек насилия, а авторитет короля Англии среди англо-нормандских баронов-поселенцев сократился практически до нуля. Летом 1332 года король планировал послать за Ирландское море крупную армию и восстановить в стране королевское правление. Но, когда план почти созрел, от него пришлось отказаться: 11 августа 1332 года у Дупплин-Мура, в Шотландии, недалеко от Перта, войска, поддерживавшие нового шотландского короля Давида II, сына Роберта Брюса (зятя Эдуарда – женой Давида была младшая сестра английского короля Джоанна), столкнулись с силами мятежников, известных как «Лишенные наследства». Так называли шотландцев, которые потеряли все, что имели, после битвы при Бэннокберне. Они сражались под командованием сына Иоанна Бэллиола Эдуарда и пользовались поддержкой друга и союзника Эдуарда – Генри Бомонта, седого ветерана всех крупных шотландских битв начиная с 1298 года, с Фолкирка.