Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Древний геральдический знак претерпел ошеломительные изменения, не оставлявшие никаких сомнений относительно послания, которое Эдуард готовился донести до толпы, собравшейся на рыночной площади.

Эдуард вышел на помост и предстал перед народом, окруженный знатными придворными и магистратами трех главных городов Фландрии. Повысив голос, чтобы перекричать общий гул, он призвал горожан Гента признать его королем не только Англии, но и Франции. Он потребовал от них повиновения и принял оммаж фламандских вельмож, в том числе Ги Фландрского, сводного брата графа Фландрии. Эдуард заверил всех собравшихся, что будет чтить их свободы и защищать их имущественные интересы. Затем день продолжился излюбленным торжеством Эдуарда: рыцарским турниром.

Действо, произошедшее на запруженной людьми рыночной площади Гента, отметило самый широкомасштабный «ребрендинг» монархии Плантагенетов с тех времен, как Эдуард I вознамерился стать новым Артуром. Официальное присвоение Эдуардом титулов и символики короля Франции кардинально изменило взаимоотношения королевств, что в свое время не удалось даже Генриху II. С этого начнется изматывающий, практически бесконечный период вражды двух государств, который войдет в историю под названием «Столетняя война».

Корни этой войны уходят глубоко: они вплетены в ткань истории Плантагенетов и политики стран Ла-Манша в XIV веке. Традиционным яблоком раздора для французских и английских королей был затяжной спор по поводу статуса последних как герцогов Аквитанских. Ситуация провоцировала трения с 1259 года, когда Генрих III принес Людовику IX оммаж за герцогство и отказался от претензий семьи на Нормандию, Анжу и остатки бывшей континентальной империи.

В течение XIV века интересы Англии и Франции в Северо-Западной Европе постоянно приходили в столкновение. Французская корона входила в очередную стадию агрессивной экспансии. Французские короли намеревались отстаивать свои права, расширять границы и распространять пределы своей политической власти методами, к каким не прибегали с начала XIII века, с эпохи Филиппа Августа. Такая политика привела к прямому столкновению интересов двух стран в торговых баталиях на землях исторических Нидерландов; в Шотландии, союзнице Франции с 1295 года; а также в борьбе за контроль над морскими перевозками по Ла-Маншу – морскими путями англичане доставляли во Фландрию шерсть (а позже ткани), а обратными маршрутами ввозили вино из Бордо. Но за всеми этими мелкими трениями крылась одна фундаментальная причина: принципиальная перемена статуса двух королевств.

В 1328 году умер французский король Карл IV. Новым королем стал Филипп VI: прямая линия Капетингов, восседавших на троне с воцарения Гуго Капета в 987 году, закончилась, и началась очередная эпоха династической неопределенности. В правление Изабеллы и Мортимера юный Эдуард съездил в Амьен и принес оммаж за свои континентальные владения – процедура, предполагавшая признание прав Филиппа. Из-за политических осложнений, омрачивших начало царствования Эдуарда, его право на двойное наследование домов Плантагенетов и Капетингов – что могло сделать его неоспоримо величайшей фигурой как в истории каждой из семей, так и в истории средневековой Европы – было, к сожалению, упущено.

Ко времени, когда Изабеллу и Мортимера лишили власти, Филипп уже прочно утвердился на троне. Казалось, не во власти молодого короля Эдуарда потребовать пересмотра французского престолонаследия – не в последнюю очередь потому, что каждый сезон военных кампаний с 1333 по 1337 год ему пришлось посвящать экспедициям в Шотландию. Вместо военных действий два королевства были заняты осторожной дипломатией. В 1332 году они даже вели переговоры о новом крестовом походе, но с 1334 года Филипп поддерживал Давида Брюса, что Англия посчитала возмутительной провокацией.

Однако нельзя сказать, что французы подстрекали английского короля к войне, которой он не искал. Французским пропагандистам не стоило особого труда выставить Эдуарда главным поджигателем войны. В 1334 году он предоставил убежище в Англии Роберту Артуа – стареющему, но все еще деятельному беглецу от французского правосудия, которому не повезло превратиться из ближайших советников и друзей Филиппа VI в его заклятые враги.

Эдуард принял Роберта со всем почтением: он высоко ценил его бесшабашность и военное мастерство. Но этим поступком он страшно разозлил короля и аристократию Франции. Фламандская пропагандистская поэма середины 1340-х годов, известная как «Обеты цапли», обвиняла Роберта в том, что он спровоцировал войну: он якобы обвинил Эдуарда в трусости за отказ предъявить права на свое наследство – и публика встретила поэму благосклонным вниманием.

В «Обетах цапли» повествуется, как Роберт на немыслимо роскошном пиру подошел к королю и преподнес ему жареную цаплю, пойманную в тот день его соколом. «Я верю, что поймал самую трусливую из птиц, – будто бы сказал Роберт Эдуарду и его придворным. – Она собственной тени боится. Она кричит и вопит, словно ее убивают… И я намерен отдать эту цаплю самому большому трусу из тех, кто когда-либо жил на земле: Эдуарду Людовику (то есть Эдуарду III), лишенному прекрасной французской земли, которой он наследник по праву; но мужество оставило его, и из-за собственной трусости он так и умрет, не овладев ею».

Согласно поэме, Эдуард ответил на эти слова клятвой «пересечь море, взяв в собой своих подданных… Разжечь в стране пожар и… ждать моего смертельного врага, Филиппа Валуа, который носит геральдические лилии… Я не признаю его власть, можете быть уверены, и я буду вести войну с ним словом и делом».

«Обеты цапли» – чисто пропагандистское произведение; его задачей было изобразить Роберта Артуа коварным провокатором, а Эдуарда – хвастливым безнравственным агрессором. Но автору удалось заставить поверить доверчивую публику, что все именно так и было. В конце концов, Эдуард действительно дал приют Роберту Артуа, что обеспечило Филиппу casus belli . В декабре 1336 года Филипп отправил послов в Гасконь, чтобы потребовать экстрадиции Роберта. Требование было отклонено, а через год Эдуард отправил послов в Париж к «Филиппу Валуа, который называет себя королем Франции». Дипломаты отозвали ленную присягу английского короля; предсказуемым и немедленным ответом Филиппа стала официальная конфискация Понтье и Гаскони. Война началась.

Собственно говоря, в 1340 году, когда Эдуард стоял на помосте в Генте, Англия и Франция уже три года находились в состоянии войны. Конфликт был по большей части вялотекущим: стороны переманивали друг у друга союзников и меняли позиции. Эдуард сконцентрировал свои военные усилия на территории исторических Нидерландов: он выплатил графу Геннегау, герцогу Брабантскому и другим союзникам десятки тысяч фунтов взяток в попытке сколотить крупный альянс против французского короля. Эту стандартную дорогостоящую тактику Эдуард подкрепил, купив у императора Людвига IV Германского титул императорского Генерального викария, дававший ему верховную власть над вельможами Северной Франции. Единственное крупное столкновение, прервавшее эту разорительную дипломатическую войну, случилось осенью 1339 года, когда Эдуард ввел войска в Северную Францию и начал агрессивную кампанию на пограничных территориях Камбрези и Вермандуа. Филипп тем временем отправил армию в Гасконь, углубившись на юг до Бордо.