Леонид Прайсман - Дело Дрейфуса

Всё было напрасно. Среди руководства социалистической партии Жорес одинок. Руководство партии социалистов согласилось на массовые выступления только летом 1899 года после попыток государственного переворота, предпринятого антисемитскими бандами во главе с Деруледом, но и в этот момент согласие было обусловлено массой оговорок. Только в 1900 году социалистическая партия выступила с резолюцией, осуждающей антисемитизм, когда все уже было кончено. А судьба невинно пострадавшего человека и его народа никогда их не интересовала. Гед прямо писал: «Законы и честь – это просто слова» [153] Далин В. М. Указ. соч. С. 173. .

Нужно сказать, что руководители социалистов во всем мире внимательно следили за делом Дрейфуса и поведением социалистической партии во время этого дела. Большинство из них резко порицало Геда и его тактику и приветствовало действия Жореса. Особенно – социалисты еврейского происхождения. Но и они не были озабочены ни судьбой Дрейфуса, ни судьбой французского еврейства, ни попранной справедливостью. Их беспокоили престиж социалистической партии и ее интересы. К. Каутский писал Жоресу: «Я пользуюсь случаем, чтобы выразить глубочайшее восхищение Вашим поведением, которым Вы спасли честь французского социализма в деле Дрейфуса. Я не могу себе представить более гибельную позицию для борющегося класса, чем нейтральность во время кризиса, который потряс всю нацию, более непростительную ошибку демократов, чем нерешительность перед лицом военщины» [154] Молчанов. Указ. соч. С. 216. . С этим перекликаются слова Розы Люксембург: «Жорес был прав. Дело Дрейфуса пробудило все скрытые силы реакции во Франции. Старый враг рабочего класса милитаризм стоял совершенно разоблаченный, нужно было направить все копья против его груди. Рабочее движение впервые было призвано выиграть великое политическое сражение. Жорес и его друзья впервые повели его в бой и этим открыли новую страницу в истории французского социализма. Остается бесспорным тот чрезвычайно горестный факт, что рабочая и социально-революционная партия держались в стороне вместо того, чтобы стать во главе движения и определить этим его направление» [155] Далин В. М. Указ. соч. С. 173. .

Но были социалисты, оправдавшие Геда и даже выражавшие сомнение в невиновности Дрейфуса. К ним принадлежал В. Либкнехт. Он опубликовал о деле Дрейфуса статью в венском журнале, и французские антисемиты, как писал ему Лафарг, «…набросились на Вашу статью, как на манну небесную» [156] Там же. .

Таким образом, можно сделать вывод, что отношение социалистов к делу Дрейфуса было более чем сдержанным, и особой роли в движении дрейфусаров они не сыграли.

А как вели себя те, против кого дело Дрейфуса было непосредственно направлено, кому успех его инициаторов грозил страшными бедствиями, включая изгнание из Франции и физическое уничтожение – французские евреи?

Дело Дрейфуса совершенно ошеломило французских евреев, и они оказались к нему абсолютно не готовыми. Как уже писалось, дело Майера вселило в них уверенность в благоприятной реакции французского общественного мнения, и никакие нападки на них в связи с «панамским скандалом» не могли ее поколебать.

И вдруг – приговор военного суда в отношении Дрейфуса. Мы знаем, как на него реагировали семьи Дрейфусов и Годемаров, а также небольшая группа еврейских интеллектуалов. Но большинство французских евреев, загипнотизированных престижем военного суда, поверило в виновность Дрейфуса. Один английский историк хорошо описывал настроение французских евреев в 1895 году: «Они не говорили о деле между собой. Они не только не обсуждали, но тщательно избегали его упоминания. Еврейскую общину постигло огромное несчастье, его надо переварить молча, пока время и молчание не сотрут все из памяти» [157] Michael R. Marrus. The politics of Assimilation. Oxford. 1980. P. 212. .

Однако часть французского еврейства, никак не отвечая на бешеную антисемитскую кампанию, хотя бы не поливала грязью несчастного человека. Орган французского еврейства писал: «Если бы нас не обязывали к молчанию причины, вытекающие из траура двух семей, то тогда бы мы обязывались к молчанию тем опасным положением, в которое ужасная антисемитская кампания поставила не только еврейское меньшинство, но и все меньшинства» [158] Там же. С. 212. . Другая же часть евреев, надеясь избежать нападок, набрасывалась на несчастного экс-капитана хуже поклонников Дрюмона. В еврейской газете публицист Арон Зингер требовал, что раз стал вопрос об измене, то к Дрейфусу не должно быть проявлено милосердия. Пусть во Франции нет смертной казни, такое страшное преступление можно карать только смертью, той, какая была принята у древних евреев, причем первый камень должен бросить главный раввин Франции [159] Там же. С. 211. . Еврейские публицисты требовали от рядовых членов общины «…показать уважение к решению военного суда» [160] Там же. , «…избежать обсуждения; отрезать Дрейфуса от еврейской общины» [161] Там же. С. 219. . В 1895–1896 годах большинство евреев Франции согласны с ними. Они молчат о деле Дрейфуса. Приговор военного суда священен. Один из французских еврейских журналов писал: «Именно они (антисемиты. – Л. П. ), которые сохраняют сомнения и колебания относительно решения, и именно они, бесконечно обсуждая, в итоге компрометируют работу самого правосудия» [162] Там же. .

А на многочисленные нападки антисемитов, обвиняющих евреев во всех смертных грехах – от планов предать Францию Германии до употребления ритуальной крови – евреи отвечали, по выражению Рейнака, «молчанием презрения». Лазар с горечью писал об этом: «Имеется огромное количество евреев, которые сохранили печальную привычку от старых преследований – принимать удары и не протестовать. Склоняться и выжидать, пока не пройдет время» [163] Там же. С. 182. . Лазар тщетно призывает их: «Им следует подняться, объединиться, не разрешая ни на минуту, чтобы их абсолютное право на жизнь было поставлено под сомнение, а вместо этого они не делают ничего» [164] Там же. .

1897 год. Обстановка в стране все больше накаляется; евреи находятся в осажденной крепости, у которой нет стен, вот-вот должно произойти что-то страшное, и это происходит в 1898 году. Бешеный взрыв антисемитизма заставил французских евреев несколько по-иному оценить свое положение. Вся их выдержка, вся их преданность Франции им ничего не дали. Одна из двух французских еврейских газет меняет тактику. Ее главный редактор писал в эти дни: «Молчание в глазах даже самых интеллигентных людей часто сходит за допущение вины, презрение выглядит как удобный предлог, а если ложь постоянно повторяется, то в нее начинают верить и честные люди, особенно когда против нее постоянно не восстают» [165] Там же. С. 218. . Он призывает евреев быть честными и отдавать себе отчет, что дело Дрейфуса касается каждого из них: «Нравится ли нам или нет, дело Дрейфуса глубоко нас касается. Оно ставит вопрос о самом главном для нас. Кто среди нас от него не пострадал? Кто среди нас может сказать, что оно не изменило его отношений с приверженцами других религий? Все мы не раз замечали, встречаясь с христианами, что разговор немедленно прерывается, как только касается дела Дрейфуса. Какой еврейский офицер или государственный служащий не думал о том, не помешает ли осуждение бьющего капитана его собственной карьере?!» [166] Там же. С. 210.