Лаура Спинни - Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Это была лишь первая и относительно щадящая волна пандемии. Подобно всякому сезонному гриппу, весенне-летняя вспышка 1918 года сеяла неразбериху, но до поры до времени еще не панику. На европейском театре военных действий неразбериха, однако, быстро переросла в полный хаос и серьезно вмешалась в ход военных действий. Вслед за Брестским миром и закрытием Восточного фронта генерал Эрих Людендорф, начальник германского штаба и главный стратег Центральных держав, попытался пресечь дальнейшую высадку американского десанта и обрушил все силы, включая переброшенные с Восточного фронта, на позиции союзников по Антанте на Западном фронте. Это мощное весеннее наступление, получившее название Kaiserschlacht , то есть «битва за кайзера», было последним шансом Германии на победу именно благодаря полученному с востока мощному подкреплению. Однако развить первые успехи немцам не удалось, и наступление захлебнулось. Обе стороны были серьезно ослаблены гриппом. Во французских войсках той весной слегло до трех четвертей, а в британских – более половины бойцов. Боеспособность целых полков, дивизий и даже армий по обе стороны фронта была полностью подорвана, а военно-полевые госпитали трещали по всем швам их брезентовых палаток. Ситуация на фронте вселяла ужас в души тех, кто еще способен был хоть что-то воспринимать. «Мы там с высокой температурой лежали вповалку на плащ-палатках, расстеленных на голой земле, под открытым небом», – вспоминал выживший рядовой британской армии Дональд Ходж.

Но и на немецкой стороне тем временем выбыло из строя около 900 000 военнослужащих. Пропагандисты союзников не преминули этим воспользоваться, и на неприятельские позиции снегом посыпались листовки, предлагавшие больным немцам сдаваться, поскольку у англичан в отличие от врачей кайзеровской армии якобы есть лекарство от этого гриппа и они всем готовы помочь. Листовок напечатали столько, что их хватило и на то, чтобы засыпать ими также и немецкие прифронтовые города. В начале 1970-х годов британский журналист Ричард Коллиер собирал свидетельства последних очевидцев пандемии и получил письмо от немца по имени Фриц Рот, в котором тот припомнил текст такой листовки, которую подобрал в детстве на улице Кельна. Гражданское население Германии балансировало на грани голодной смерти еще с «брюквенной зимы» 1916/17 года, ставшей следствием неурожая картофеля плюс морской блокады немецких портов союзниками по Антанте. Говорилось в агитке примерно следующее (в вольном переводе Рота): «Читайте „Отче наш «денно и нощно, ибо не пройдет и двух месяцев, как станете вы нашими, и будет у вас вдоволь говядины и свинины, а как насытитесь, так и грипп от вас отвяжется».

И действительно, летом грипп от европейцев вроде бы «отвязался», но с важным уточнением «почти». В конце июля высокопоставленный турецкий офицер по имени Мустафа Кемаль слег с ним в Вене, на обратном пути в Константинополь (Стамбул). В Европу он приезжал ознакомиться с положением дел у немцев на Западном фронте и остался настолько удручен увиденным, что при встрече с кайзером без обиняков заявил своему главному союзнику, что Центральные державы войну проиграют. (Отметим, что сам Мустафа Кемаль и грипп, и войну благополучно пережил и через несколько лет стал основателем и первым президентом Турецкой Республики, созданной на руинах Османской империи, взяв себе для убедительности псевдоним «Ататюрк», что значит «Отец турков»).

В августе грипп вернулся в новом и куда более страшном обличье. Вторая волна эпидемии отличалась высочайшей летальностью, а распространение ее пошло (на этот счет также имеется консенсус) сразу из трех очагов заболевания, вспыхнувших во второй половине месяца по периметру Атлантического океана – во Фритауне (Сьерра-Леоне), американском Бостоне и французском Бресте. Выглядело так, будто грипп перебродил и дозрел до убойной кондиции где-то посреди океана, скажем, в Бермудском треугольнике (шутка). Во Фритаун вирус наверняка завез один из регулярно наведывавшихся туда кораблей ВМС Великобритании, в Бостон – какой-нибудь трансатлантический лайнер из Европы, а в Брест – либо очередной десант АЭС, либо кто-то из французских же новобранцев, призванных на службу во флоте. Впрочем, многие французы тогда полагали, что грипп гульнул к ним из соседней Швейцарии, а сами швейцарцы даже и не знали, кого винить – французов с итальянцами или немцев с австрийцами, – поскольку ввели строжайший карантин на границах со всеми соседями. Хотя Швейцария и придерживалась строгого нейтралитета, она имела соглашения со всеми граничившими с нею воюющими странами о беспрепятственном приеме больных и раненых из числа военнопленных, которых интернировали и размещали в специальных лагерях, развернутых в Альпах.

Пост коменданта одного из таких лагерей, расположенного в живописном селении Шато-д’О франкоязычного кантона Во, где содержались британские военнопленные, занимал 43-летний психоаналитик Карл Густав Юнг. В последние месяцы войны на лагерную дисциплину махнули рукой, и к интернированным стали допускать посетителей. Один из биографов Юнга рассказывает следующую (не исключено, что и выдуманную) историю: как-то раз Юнг разговорился с женой британского офицера, приехавшей навестить интернированного мужа, и та поведала ему, что змеи ей снятся исключительно к болезни, а накануне ей приснился морской змей просто чудовищных размеров. Когда через несколько дней после этого на лагерь обрушился грипп, Юнг счел это доказательством того, что сновидения действительно бывают провидческими [42] R. Hayman, A Life of Jung (London: Bloomsbury, 1999). But Hayman gives no source for this story, and according to Thomas Fischer, director of the Foundation of the Works of C. G. Jung, there is no documentary evidence for it. . В лагере Юнга грипп появился во второй половине июля, а со 2 августа начали регулярно регистрироваться случаи с летальным исходом среди французских солдат, возвращавшихся на родину из швейцарских лагерей [43] E. Favre, L’Internement en Suisse des Prisonniers de Guerre Malades ou Blessés 1918–1919: Troisième Rapport (Berne: Bureau du Service de l’Internement, 1919), p. 146. .

Из Бостона, Фритауна и Бреста вторая волна гриппа быстро распространилась вовне, тем более что невольных пособников этому в лице продолжавших передислокации войсковых соединений хватало. В начале сентября на борту переоборудованного в военный транспорт трансатлантического лайнера «Левиафан» [44] Опередивший канувший в лету «Титаник» по всем техническим параметрам примерно на 10 %, пароход был построен и спущен на воду немцами в 1913 г. под именем «Отечество» ( нем . Vaterland), однако начало Первой мировой войны застало нового обладателя «Голубой ленты Атлантики», где лайнер был сначала арестован, а со вступлением США в войну реквизирован, переоборудован, переименован в «Левиафан» и за годы войны постепенно приведен в негодность нещадной эксплуатацией не по назначению. возвращался из Франции в Нью-Йорк Франклин Делано Рузвельт, в те годы всего лишь многообещающий молодой помощник морского министра, – и надо же такому случиться, что вынесли будущего и тогда еще вполне ходячего президента на берег на носилках с полным букетом симптомов гриппа [45] Паралич нижних конечностей стал следствием полиомиелита, перенесенного Рузвельтом в 1921 г., но не исключено, что изначально его здоровье было подорвано «испанкой». . К ноябрю грипп распространился с северо-восточного побережья на всю Северную Америку и, не останавливаясь, на Центральную и Южную, куда, впрочем, докатились и собственные волны с моря (хотя Карибские острова, в частности Мартинику, эпидемия не затрагивала до конца ноября, когда ее доставили туда припозднившиеся, как водится, почтовые пароходы). В частности, в Южной Америке, которую первая, весенняя волна обошла стороной, первые случаи были зафиксированы вскоре по прибытии 16 сентября почтового судна «Демерара» из Британии в бразильский порт Ресифи.