Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

Рядовые молчали. Безумен, думали они. Безумен, как шляпник. Никто не знал, почему безумны именно шляпники, но все знали, что они безумны. Безумцев старалась не брать даже армия, потому они пускают слюни, дергаются в судорогах и разговаривают сами с собой, но Хейксвилла как-то взяли, и он прошел все испытания, злобный, мстительный, могущественный и, очевидно, неуязвимый. Шарп бросил его тиграм Типу, однако ж тигры сдохли, а Хейксвилл вышел из переделки без единой царапины. Иметь такого врага не пожелал бы никто, и вот теперь сержант раздобыл документ, предававший Шарпа в его руки. Обадайя уже чуял запах денег. Больших денег. Сокровищ. Оставалось только отправиться на север, догнать армию, предъявить ордер и содрать с жертвы шкуру. Сержант затрясся в конвульсиях. Деньги были так близко, что он уже почти мог их тратить.

— Шарпу конец, — прошептал он. — Я его прикончу, а потом поссу на его гнилой труп. Да, так и сделаю. Проучу гадину.

Утром семь человек выступили из Серингапатама и взяли курс на север.

Шарп даже обрадовался, когда утром в комнате наверху появился полковник Маккандлесс. Точнее, испытал некоторое облегчение. После случившегося ночью Симона вела себя как-то странно молчаливо, а когда он попытался заговорить с ней, покачала головой и отвела глаза. Пытаясь объясниться, она бормотала что-то невнятное насчет арака и бриллиантов, намекала на разочарование в браке, но так и не смогла подобрать нужные английские слова. Шарп понял лишь, что она сожалеет о произошедшем, а потому обрадовался, услышав донесшийся с лестницы голос полковника.

— Могли бы и сообщить, где вас искать! — жаловался Маккандлесс, поднимаясь по ступенькам.

— Я и сообщил, сэр, — соврал Шарп. — Сказал прапорщику из Семьдесят восьмого, чтобы он предупредил вас, сэр.

— Наверное, он меня не нашел. — Остановившись в дверях, шотландец недовольно огляделся. — Это что же получается, сержант? Вы провели ночь наедине с женщиной?

— Вы ведь сами приказали защищать ее, сэр.

— Защищать, но подвергать риску ее честь! Вам следовало найти меня.

— Не хотел вас беспокоить, сэр.

— Исполнение долга, Шарп, не есть беспокойство. — Полковник прошел в комнату. — Генерал выразил желание пригласить мадам Жубер к обеду, и мне пришлось объяснять, что у нее недомогание. Я солгал, Шарп! — Маккандлесс ткнул пальцем в грудь сержанту. — А что еще мне оставалось? Не мог же я сказать, что оставил ее наедине с вами!

— Виноват, сэр.

— Надеюсь, ее честь не пострадала, — проворчал Маккандлесс и, сняв треуголку, проследовал за Шарпом в гостиную, где за столом сидела Симона. — Доброе утро, мадам. Спали, полагаю, хорошо?

— Да, спасибо, полковник.

Мадам Жубер покраснела, но шотландец, если и заметил сей факт, вряд ли смог верно его интерпретировать.

— У меня для вас хорошие новости, — продолжал он бодрым тоном. — Генерал Уэлсли согласился с тем, что вы должны воссоединиться с супругом. Есть, однако, и небольшая трудность. — Теперь настала его очередь смутиться. — Мы не можем предоставить вам компаньонку, а служанки у вас нет. Вы, разумеется, можете полностью положиться на мою честь, но не исключаю, что вашему мужу не понравилось бы, если бы его жена отправилась в путешествие без компаньонки.

— Пьер возражать не будет, полковник, — скромно сказала Симона.

— Ручаюсь, что и сержант Шарп будет вести себя как джентльмен, — добавил Маккандлесс, бросая на сержанта строгий взгляд.

— Конечно, полковник, конечно, — согласилась юная особа, застенчиво улыбаясь Шарпу.

— Вот и хорошо! — Маккандлесс облегченно вздохнул, покончив с деликатной темой, и шлепнул себя по колену треуголкой. — Дождя нет, так что день, похоже, выдастся жаркий. Вы будете готовы через час, мадам?

— Даже раньше, полковник.

— Часа вполне достаточно, мадам. Вы окажете мне честь, если мы встретимся у северных ворот. Вашу лошадь, Шарп, я приготовлю.

В назначенное время они выехали из города через северные ворота и вскоре миновали батарею, установленную для обстрела форта. Четыре двенадцатифунтовых орудия вряд ли могли нанести серьезный ущерб мощной стене, но генерал Уэлсли рассчитывал, что, подавленный быстрым падением города, гарнизон форта осознает бессмысленность сопротивления и, поняв, что в покое его не оставят, скорее согласится капитулировать под орудийные залпы. Обстрел начался с рассветом, но стрельба оставалась спорадической до тех пор, пока отряд Маккандлесса не оказался рядом. В этот момент все четыре орудия грянули разом, и конь Симоны, напуганный внезапным грохотом, кинулся в сторону. Девушка держалась за полковником, Севаджи со своими людьми составлял арьергард. Шарп наконец-то ехал в настоящих сапогах со шпорами, тех самых, что снял накануне с убитого араба.

Оглянувшись, сержант увидел вырвавшееся из жерла двенадцатифунтовика огромное облако черного дыма, через секунду в ушах громыхнуло, а немного погодя он услышал, как ядро ударилось о стену форта. Потом громыхнули три других орудия, и Шарп представил, как пушкари льют воду на раскаленные жерла и как шипит, уносясь вверх, пар. Красные стены форта расцвели дымками — это ответили его пушки, — но пионеры [11] Пионеры — «впереди идущие», солдаты пешего спецподразделения, выступающего впереди армии или полка для строительства дорог и создания необходимых условий для успешного продвижения войск. не только выкопали глубокие орудийные позиции, но и защитили их толстой стеной глины, так что обороняющиеся понапрасну расходовали ядра. Вскоре между отрядом и батареей встала роща, и звуки боя приутихли, а потом, по мере того как кони уносили путников все дальше на север, канонада почти смолкла, напоминая ворчание уходящей за горизонт грозы. За эскарпом пушек было уже не слыхать.

Экспедиция получилась нерадостная. Симона держалась замкнуто, а полковник Маккандлесс не знал слов, которые могли бы ободрить женщину. Неуклюжие попытки Шарпа разрядить атмосферу еще более расстроили мадам Жубер, так что в итоге он тоже умолк. Женщины, размышлял сержант, странные создания. Ночью Симона цеплялась за него, как тонущий за соломинку, но с рассветом, похоже, потеряла интерес к жизни и уже предпочитала утонуть.

— Всадники справа! — предупредил Маккандлесс, укоризненным тоном давая понять, что сержант пренебрегает своими обязанностями. — Скорее всего, наши, но могут быть и неприятельские.

Шарп устремил взгляд на восток.

— Наши, сэр, — ответил он, догоняя полковника.

Один из конников держал британский флаг, и зоркий глаз сержанта сразу распознал знакомые цвета. После включения Ирландии в состав Соединенного Королевства на флаге появился диагональный красный крест, и, хотя новый рисунок выглядел непривычно, знамя стало более узнаваемым.