Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

Майор сожалел о той дюжине солдат, что остались с французом и наверняка погибли, но не о самом Сильере. Досадно лишь, что Симоне Жубер не удалось выбраться из города. Додд ощущал ее неприязнь, и ему доставило бы особое удовольствие наставить рога ее жалкому мужу, но, похоже, об этом придется забыть. По крайней мере, на время. Впрочем, сейчас важнее другое: он спас полк, он сохранил артиллерию, и будущее сулило много приятных и прибыльных предприятий, в которых ему пригодится и первое, и второе.

Так что Уильям Додд чувствовал себя вполне счастливым человеком.

Симона привела Шарпа в крохотную квартиру из трех комнатушек на верхнем этаже дома, принадлежащего, если судить по стойкому запаху, дубильщику или живодеру. В первой комнате имелись стол и четыре разнокалиберных стула, два из которых не пережили нашествия мародеров; во второй помещалась огромная глубокая ванна; в третьей не осталось ничего, кроме изрезанного соломенного матраса.

— А я думал, что офицеры поступают на службу в армию Скиндия ради денег, — заметил Шарп, удивленный нищенской обстановкой жилища.

Симона бессильно опустилась на один из уцелевших стульев.

— Пьер не наемник, — вытирая выступившие на глаза слезы, объяснила она. — Он советник, и жалованье ему платит Франция, а не Скиндия. К тому же все заработанные деньги Пьер откладывает.

— Да уж точно не тратит, — сказал Шарп, оглядывая тесное помещение. — А где слуги?

— Внизу. Они работают на домовладельца.

Сержант спустился в конюшню, куда они отвели лошадь, и вернулся с метлой и ведром воды. Войдя в комнату, он увидел, что Симона сидит на том же стуле, закрыв лицо руками. Решив не тревожить ее, Шарп взялся за работу сам. Мародеры, обшарившие квартиру в поисках добычи, использовали ванну в качестве уборной, поэтому он начал с того, что подтащил ее к окну, распахнул ставни и вывалил содержимое на улицу. Потом вымыл ванну водой и вытер грязным полотенцем.

— Хозяин очень дорожит этой ванной, — сообщила Симона, — и заставляет платить за нее дополнительно.

— Никогда в такой не мылся. — Шарп похлопал по оцинкованному корыту. Должно быть, ванну привезли в Индию из Европы — снаружи ее украшали нарисованные краской кораблики с прямыми парусами. — Как вы ее наполняете?

— Этим занимаются слуги. Времени уходит много, так что вода всегда успевает остыть.

— Могу приготовить, если хотите.

Симона пожала плечами:

— Сначала надо поесть.

— А кто готовит? Тоже слуги?

— Да, но продукты нам приходится покупать самим. — Она потянулась к кошельку.

— Насчет денег не беспокойтесь. Вы умеете шить?

— Умею, только теперь нечем. Все пропало, даже иголки.

— У меня есть. — Шарп смел в кучку разбросанную по полу солому, затолкал ее в изрезанный матрас и, достав из ранца набор принадлежностей для починки обмундирования, попросил Симону заштопать дыры. — А я пока поищу чего-нибудь съестного.

Прихватив ранец, он вышел из комнаты и спустился на улицу. Город притих, как будто замер, люди затаились в домах, прячась от завоевателей, но Шарпу все же удалось выменять пригоршню патронов на хлеб, чечевичную муку и несколько манго. Дважды его останавливали патрули, но сержантские нашивки и имя полковника Маккандлесса убедили офицеров, что перед ними не мародер. Во дворе, где они укрывались с Симоной, сержант нашел мертвого араба и стащил с него сапоги. Сапоги были высокие, из красной кожи, со стальными шпорами и Шарпу пришлись по ноге. Подобрав по пути охапку оброненных, очевидно, грабителями шелковых сари, он поспешил вернуться.

— Раздобыл вам простыни, — известил сержант, пинком открывая двери, и в следующий момент выронил добычу — из спальни донесся крик.

Влетев в комнату, он увидел трех индийцев, которые, услышав стук двери, повернулись к нему. Один, постарше, был в темной, расшитой цветами тунике, двое других, помоложе, в простых белых рубахах.

— Они вас обидели? — спросил Шарп, бросив взгляд на забившуюся в угол Симону.

Старший из индийцев злобно осклабился и изрыгнул поток слов, из которых Шарп не понял ни одного.

— Закрой рот, — сказал он, — я разговариваю с леди.

— Это домовладелец, — объяснила Симона, указывая на мужчину в тунике.

— Он вас выгоняет?

Француженка кивнула.

— Рассчитывает получить побольше с какого-нибудь офицера, верно? — Сержант положил на пол принесенные продукты и шагнул к индийцу. — Хочешь много денег, да?

Домовладелец смерил британца настороженным взглядом и отступил, сделав знак двум своим слугам. Не дожидаясь нападения, Шарп врезал локтем в живот одному, ударил каблуком по ноге другого, схватил обоих за шиворот, столкнул лбами и отшвырнул к выходу. Потом вынул из ножен штык и улыбнулся домовладельцу:

— Леди хочет принять ванну, ты понял? Ванну. — Сержант указал штыком на комнату, где стояло корыто. — И не просто ванну, а горячую ванну, ты, мерзкая скотина. И еще она хочет есть. Ты приготовишь и принесешь сюда. Мы поедим. А потом, если захочешь поговорить, обращайся с предложениями ко мне. Ясно?

Один из слуг оправился и, не приняв во внимание полученный урок, попытался оттащить Шарпа от своего господина. Это был крупный и сильный парень, но ему явно недоставало бойцовских качеств. Шарп ударил его в живот, ткнул коленом в пах, а когда противник скорчился, схватил за шиворот и проволок через комнату к маленькому балкончику над внешней лестницей.

— Отправляйся, сволочь, погулять! — С этими словами он перебросил индийца через перила. За глухим ударом последовал жалобный крик, но сержант уже вернулся в комнату и встал перед ошеломленным домовладельцем. — Ну что, есть еще вопросы?

Индиец не понимал ни слова по-английски, но Шарпа он понял. Вопросов больше не было. Пятясь и опасливо поглядывая на разъяренного красномундирника, хозяин и слуга выбрались из комнаты. Шарп проводил их до лестницы, где всучил трясущемуся индийцу хлеб, пакетик с мукой и манго.

— Приготовишь и принесешь, ясно? Лошадь мадам вычистить и вымыть. Да, и покормить. Лошадь, понял? — Он ткнул пальцем в направлении двора. — Накормить.

Выброшенный с балкона слуга уже дополз до дальней стены двора, где и сидел, осторожно ощупывая кровоточащий нос. Плюнув в его сторону, Шарп поднялся наверх.

— Поганый народ домовладельцы, — спокойно заметил он. — Никогда они мне не нравились.

Симона улыбнулась, но в глазах ее еще стоял страх; женщина боялась мести индийца.

— Пьер никогда с ним не спорил, — объяснила она, — и он знает, что мы бедны.

— Вы со мной, милая, а значит, больше не бедны.

— Так вы богаты? Богатенький Ричард? — Она рассмеялась собственной шутке.

— Богаче, чем вы думаете, милая. Нитки еще остались?