Наталия Сотникова - Музы героев. По ту сторону великих перемен

Имя этой весьма привлекательной дамы незнакомо подавляющему большинству французов, что уж там говорить об иностранцах. Графиня Зоэ де Баски дю Кайла, урожденная Талон, подпадает под разряд тех женщин, чья судьба не избежала воздействия политических перипетий эпохи, в которой ей довелось жить.

Девочка с весьма символическим именем Зоэ-Виктуар [70] Зоэ – жизнь (греч.), Виктуар – победа (фр.) родилась 25 августа 1785 года в родовом замке Булле-Тьерри, в старинной семье судейских чиновников. Ее поколения издавна состояли на службе в качестве должностных лиц Верховного суда, традиционно именовавшегося Парижским парламентом. По-видимому, труды в темных кабинетах этого почтенного ведомства являли собой неплохой источник дохода, ибо семья сколотила значительное состояние. Преданная служба в парламенте дала ее членам право быть зачисленными в дворянское сословие и даже получить титул маркизов дю Буллэ и де Транблэ-ле-Виконт. Отец Зоэ, маркиз Антуан-Омер Талон, состоял в Парижском парламенте на должности советника-дознавателя. В частности, он в полной мере был задействован в расследовании пресловутого «Дела об ожерелье», тяжелые политические последствия которого явились одним из толчков, ускоривших пришествие Великой французской революции. Как известно, деньги идут к деньгам, и Антуан-Омер женился на графине Жанне-Аньес де Пестр, отпрыске возведенной в дворянское достоинство семьи состоятельных торговцев из Бельгии. В Париже семья проживала в красивом особняке на улице Сен-Флорантен.

Вскоре после падения Бастилии Национальное собрание приняло решение преобразовать городскую тюрьму в замке Шатле в Верховный суд по рассмотрению политических дел. Омера Талона назначили туда чиновником по расследованию гражданских дел. Там ему было суждено столкнуться с одним из самых запутанных и загадочных судебных казусов того бурного времени.

Для начала следует напомнить читателю, что на тот момент во французской королевской семье Бурбонов пребывали в живых три брата: король Людовик ХVIII, а также его братья Луи-Станислас [71] Странно звучащее для француза имя Станислас объясняется тем, что его прадедом по отцу был король Польши Станислав Лещинский. Ирония судьбы: отец Станисласа и его братьев, Людовик, наследный принц (1729-1765, он не стал королем, потому что рано умер), женился на принцессе Марии-Иозефе Саксонской, внучке курфюрста Саксонии и короля Польши Августа II Сильного, который лишил Станислава Лещинского польского трона. , граф Прованский (1755–1824), и Шарль-Филипп, граф д'Артуа. Луи-Станислас в детстве был умненьким ребенком, заработавшим репутацию любимого внука короля Людовика ХV. Он получил основательное образование, любил чтение, был тонким знатоком античных авторов, изъяснялся законченно и изысканно. Кстати, именно ему принадлежит знаменитое выражение «Точность — вежливость королей». Любовь к чтению вылилась в создание огромной библиотеки, насчитывавшей 10 тысяч томов, и учреждение собственной типографии. Как следующий по старшинству брат короля Франции он носил полагавшийся таковому титул «Месье». В возрасте 16 лет принца женили на родственнице, принцессе Марии-Жозефине Савойской, дочери Сардинского короля. Ни у него, ни у невесты душа не лежала к этому браку, а потому сей союз с самого начала был обречен на неудачу.

Не обретя утешения в семейной жизни, Луи-Станислас попытался соответствовать своему положению потенциального наследника престола, тем более, что у Людовика ХVI и Марии-Антуанетты после вступления в брак семь лет не было детей, и дорога к трону казалась открытой. Вероятно, именно поэтому старший брат старался не допускать Месье к политике и всячески противился его включению в Королевский совет. Отношения между членами правящей семьи всегда были более чем прохладными. Граф Прованский в открытую критиковал политику старшего брата, пытался стать губернатором провинции Лангедок, дабы превратить ее в свою феодальную вотчину, и всячески способствовал смещению министров-реформаторов. Когда речь зашла о созыве Генеральных штатов, он высказался за удвоение числа депутатов от третьего сословия, что прозвучало весьма революционно. Все это принесло ему шумную популярность у парижан. Поскольку в начале революционных брожений никто не собирался изгонять короля, и речь шла всего лишь о переходе к конституционной монархии, среди ряда сторонников реформ начало вызревать убеждение, что деятельный Месье более пригоден на роль правителя, нежели нерешительный и вялый Людовик ХVI.

К тому времени в личной жизни Месье произошли существенные перемены. После того, как у супруги случились два выкидыша, она окончательно отказалась делить ложе с мужем и завела себе фаворитку, чтицу Маргерит де Гурбийон. Женщина была на 16 лет старше Марии-Жозефины, что не мешало графине Прованской всю жизнь испытывать к ней совершенно патологическую привязанность.

Дабы не скучать в одиночестве в своих версальских апартаментах, Луи-Станислас обзавелся любовницей, точнее, дама сама, так сказать, подобрала бесхозного наследника престола. Этой ловкой особой оказалась графиня Анна де Бальби (1758–1842), дочь маркиза де Гомона. Ее отец состоял начальником охраны короля Людовика ХV, после его смерти — первым камергером графа Прованского, мать занимала место компаньонки его супруги Марии-Жозефины. При таких родителях миловидная, жизнерадостная, неглупая и остроумная Анна была благосклонно допущена ко двору и блистала в тамошнем обществе, хотя из-за острого язычка нажила себе немало врагов. Это ее ничуть не смущало, будучи прирожденной интриганкой, она метила высоко, намереваясь любой ценой стать любовницей графа Прованского. Используя связи родителей, Анна без особого труда добилась места фрейлины при его супруге Марии-Жозефине и вскоре бесцеремонно забралась в постель к Месье. Луи-Станислас выпросил для нее у брата апартаменты на втором этаже Версальского дворца, а его архитектор Шальгрен даже создал для фаворитки парк по модному тогда английскому образцу. Невзирая на все беды, постигшие Францию, парк сохранился до наших дней, получив статус объекта исторического наследия страны.

Восхождение фаворитки чуть было не испортил ее муж, вздумавший приревновать жену к наследнику престола. Допустить подобной опрометчивой глупости было никак нельзя, и родня объединенными усилиями добилась того, что суд признал графа де Бальби страдающим «вялотекущим безумием». Далее женушка на законном основании упекла его в приют для умалишенных, где он и пробыл до своей кончины в возрасте 85 лет.