Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Там, во Франции, он и написал три книги воспоминаний – «Очерки уголовного мира». Собирался писать и о своей службе в Крыму, и о константинопольском сыскном бюро, но, к величайшему сожалению, не успел. Книги наверняка получились бы интереснейшие, как и «Очерки», но Кошко умер в 1928 году, успев увидеть лишь первый том вышедших из печати «Очерков» (второй и третий вышли в том же французском издательстве в следующем году).

«Очерки» вскоре были переведены на французский, польский, испанский и немецкий, часть рассказов была издана в Англии. Однако на родине имя Кошко надолго было отправлено в забвение, как и имя Путилина. Причина проста: Кошко считался не только «цепным псом самодержавия», но и «махровым белогвардейцем» – из-за службы у Врангеля. «Очерки» изданы в России только в начале нынешнего столетия…

События 1905–1907 годов в России все же не достигают по масштабам Смутного времени начала XVII столетия, но больше двух лет страну лихорадило и трясло, плющило и колбасило. Вооруженный мятеж в Москве, разгул терроризма и боевых дружин радикальных партий, не одних только большевиков, прокатившиеся по всей империи крестьянские бунты, когда помещичьи имения горели, как пучок соломы… Полиция, как уже говорилось, просто-напросто была не обучена бороться с массовыми беспорядками. На подавление бросили гвардейские и армейские части, а они, обладая специфическим, чисто военным опытом, наломали немало дров, расстреливая направо и налево и правого и виноватого (что ох как аукнется в Гражданскую, когда крестьянство в массе своей будет поддерживать кого угодно – красных, махновцев, антоновцев, всевозможных «зеленых», многочисленных «батек», но только не белых, не «офицерье»).

И если бы полиция печально «отличилась» только бессилием и неумением… Порой обстояло еще хуже. Несколько примеров по одной только маленькой Грузии. В Кутаиси один из приставов подписал петицию с требованием созыва Учредительного собрания (главное требование как радикалов, так и либералов). Остался в должности и даже пошел на повышение. Чему тут удивляться, если его начальник, пристав Кутаиси и Кутаисского уезда, поддерживал тесные связи с революционным подпольем, снабжая его секретной информацией своего ведомства. В Гори уездный начальник (опять-таки полицейский чин) создал совершенно незаконный вооруженный отряд человек из двадцати, под командой ухаря, состоявшего в розыске за то, что не так давно командовал боевой дружиной социал-демократов. Именно этой компании иные сотрудники Охранного отделения приписывали ограбление Душетского казначейства, а некоторые считали, что ограблением руководил сам уездный начальник. Князь Джандиери, сделавший неплохую полицейскую карьеру, от уездного начальника до начальника Сухумского окружного полицейского управления в чине генерал-майора, на всех ее этапах поддерживал тесные связи с революционерами. Тифлисское охранное отделение получило сведения от своей агентуры, что помощник местного полицмейстера состоит в партии социал-демократов и укрывает революционеров. Дело было в 1908 году, но означенный субъект так и оставался в должности вплоть до Февральской революции. Кто бы их прессовал, если, к примеру, о прокуроре Кутаисского окружного суда то же охранное имело точные сведения, что в декабре 1905 года он самолично участвовал в постройке баррикад? Но остался на своем посту…

В других местах обстояло не лучше. Вплоть до того, что в доме товарища (заместителя) министра внутренних дел Урусова скрывались две родственницы его жены, числившиеся в полицейском розыске за революционные дела. А информацию обо всех передвижениях царя руководству эсеровских боевиков сливал кто-то настолько высокопоставленный и пребывавший в ближайшем окружении Николая (так и оставшийся неизвестным), что его, даже уличенного точной информацией из Охранного, не осмелился тронуть сам премьер-министр Столыпин…

О том, что творилось на Урале, рассказал в своих мемуарах один из самых известных (несмотря на молодость) большевистских боевиков Иван Мызгин. Его мемуары под названием «Со взведенным курком» издавались давненько, в 1967 году, но всем, кто интересуется тем временем, советую их поискать: чтение увлекательное и познавательное…

В Красноярске некий прапорщик, подняв невеликим числом местный пролетариат (рабочих железнодорожных мастерских), не мелочась, провозгласил Красноярскую республику. Международного признания новорожденная «держава» получить не успела – ее через месяц с небольшим без особого труда аннулировала не особенно и многочисленная воинская команда (правда, прапорщик оказался парнем шустрым и сумел сбежать за границу).

Положение усугублялось еще и тем, что единой полиции, в отличие от многих европейских держав, в России не существовало. Она была раздроблена на множество служб: полиция общая и наружная, конно-полицейская стража, полиция городская и уездная, фабричная, горная, портовая, волостная и сельская, да вдобавок лесная и полевая стража. Все эти службы подчинялись Департаменту полиции, но у каждой были свое начальство и известная степень автономии, так что должное взаимодействие не всегда и удавалось наладить…

Умные люди в соответствующих ведомствах пытались исправить положение. В МВД был составлен дельный проект серьезной полицейской реформы. По примеру Корпуса жандармов все полуавтономные службы предполагалось, лишив всякой автономии, свести в единый Корпус полицейской стражи, втрое увеличить расходы на полицию, максимально ее военизировать, обучать тактике борьбы с массовыми беспорядками, вооружить, кроме винтовок, пулеметами и даже броневиками. Получался бы крепкий кулак в железной перчатке.

Этот проект самым активным образом поддерживал премьер-министр Столыпин, однако делу это не помогло. Увеличение бюджета полиции раз за разом резала Государственная Дума, где либералы кишели, как вши в лохмотьях оборванца с Хитрова рынка. Причем в самом трогательном единении с депутатами действовало Министерство финансов, опасавшееся, что повышение жалованья полицейским и расходы на их профессиональное образование (предусмотренное тем же проектом) приведут к тому, что придется повышать жалованье и другим категориям государственных служащих. Борцы за экономию не видели дальше своего носа. После убийства Столыпина проект был окончательно сдан в архив и ни один его пункт не выполнен…

Престиж полиции катастрофически падал, к чему приложили немало трудов думские депутаты и «прогрессивная общественность», цеплявшиеся за любой, самый пустяковый случай, чтобы дискредитировать все полицейские службы. Во вводной лекции курса сыскного дела для полицейских школ и курсов по подготовке урядников констатировалось: в обществе получило распространение отрицательное отношение к полиции, а само слово «сыщик» стало бранным. Попытки реформ тормозились еще и министерской чехардой: за каких-то полтора года, с июня 1915-го до Февральской революции, сменилось пять министров внутренних дел, попросту не успевавших освоиться с делами, – МВД ведь, кроме полицейских, исполняло и массу других функций…