Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Начавшаяся Первая мировая прибавила полиции невзгод. Большинство школ и курсов по подготовке и повышению квалификации полицейских были закрыты, а жалованье полицейских заморожено, хотя цены военного времени росли и росли. Городовой получал меньше, чем рабочий военного завода. Престиж полиции продолжал падать, опускаясь до критической отметки. Даже в столичной полиции, не говоря уж о губерниях, начался нешуточный «кадровый голод». Один из последних министров МВД империи говорил открыто: существует угроза, что полиция «просто разбежится».

И если бы только это… Дошло до того, что в Галиции железнодорожные жандармы в служебное время, в служебном помещении устроили самый настоящий митинг, на котором говорили, что ни правительство, ни сам государь ни к черту не годятся и пора «переходить на сторону народа». Дальше вроде бы и ехать некуда…

В конце концов вся серьезность положения наконец-то дошла до Совета министров, и он принял постановление «Об усилении полиции в пятидесяти губерниях России и об улучшении служебного и материального положения полицейских чиновников». Толковое было постановление, обширное, предусматривало не только повышение жалованья, но и восстановление довоенной системы профессионального обучения полицейских. Беда в том, что принято оно было в конце октября 1916 года, когда жизни Российской империи оставалось три месяца…

И грянул Февраль. Если смотреть в самую суть – верхушечный заговор генералов с участием парочки великих князей и владельцев предприятий военно-промышленного комплекса (не на шутку встревоженных тем, что правительство наконец-то решило чувствительно урезать их совершенно шальные сверхприбыли). Эти господа по идиотизму своему полагали, что все кончится отречением императора и созданием чистенькой, респектабельной республики, где они будут чинно заседать в парламенте, словно английские лорды. Однако котел был перегрет настолько, что пар не ушел в свисток – котел взорвался. Проще говоря, началась заварушка и кутерьма с участием самых широких масс, от солдат и рабочих до студентов и гимназистов…

Кое-где в обеих столицах полицейские жандармы забаррикадировались в своих участках и отстреливались, но такие места можно по пальцам пересчитать. Большинство полицейских и жандармов (не исключено, с облегчением) бросали оружие и сдавались «победителям». Их толпами сажали под арест – не только в тюрьмы, куда попало, в любые помещения, где было достаточно места. По какому-то странному совпадению разгром и зданий сыскной полиции, и охранных отделений «революционные массы» начали с тех, где хранились картотеки уголовных преступников и дела секретной агентуры Охранного.

А впрочем, какое там совпадение… Все лежит на поверхности. Если вспомнить, например, красноярский скандал: когда там создали комиссию по разбору бумаг местного жандармского управления, очень быстро обнаружилось, что один из членов комиссии, подпольщик со стажем, по совместительству еще и давний осведомитель Охранного… Пример далеко не единственный. Архивы и картотеки удалось сжечь далеко не все, и победители из многих революционных партий узнали немало интересного об иных своих соратниках по борьбе…

(Так что нет ничего странного в том, что в августе 1991-го многие «перестройщики» и «демократы», подбивавшие «массы» на штурм главного здания КГБ на Лубянке, прежде всего кричали о том, что следует уничтожить архивы «преступной организации».) Не зря очень быстро родился циничный анекдот: психиатр и кагэбэшник, попивая пивко, смотрят по телевизору прямую трансляцию с Первого съезда народных депутатов (люди постарше должны помнить этот балаган) и восклицают наперебой:

– Этот – мой!

– А вот этот – мой!

Большинство революций, не обязательно в России, полны чисто шизофренических эпизодов. В истории Февральской числится и такой: из полицейского питомника вывели всех собак во главе с Трефом и, обильно их украсив красными лентами и бантами, торжественно провели по главным улицам. Лично мне смысл этой клиники решительно непонятен.

(Легендарный Треф умрет от голода в Гражданскую, как и многие его четвероногие «коллеги». После Октября питомник оказался практически заброшен, его сотрудники разбежались – все они были штатными полицейскими, которых новая власть преследовала самым активным образом, и те, кто не успел скрыться, попадали за решетку, а то и под расстрел. У созданной только в октябре восемнадцатого Рабоче-крестьянской милиции (так она официально первое время именовалась), едва-едва становившейся на ноги, попросту не доходили руки до служебных собак. Широкое развитие служебного собаководства начнется только во второй половине двадцатых годов, а еще больший размах, вплоть до выведения новых пород вроде черного терьера, произойдет, когда подключится великий прагматик Л. П. Берия, успешно осуществивший множество самых разных проектов, не имевших отношения к госбезопасности.)

И начался всеобщий бардак. Возможно, окажись на месте Временного другое, более вменяемое правительство, его удалось бы избежать. Но другого не нашлось… «Временные» развалили все, до чего только могли дотянуться: полностью снесли сверху донизу систему государственного управления с помощью печально знаменитого «Приказа № 1» (создание которого иные до сих пор безосновательно приписывают большевикам) и «Декларации прав солдата», разложили армию. Устроили такой хаос, что до сих пор идут споры: идиоты они были или иностранные агенты?

Но начали они с правоохранительных структур. Уже в первых числах марта вышли постановления о ликвидации Корпуса жандармов и упразднении Департамента полиции. Прокуратуру и суд «реформировали» так, что от них мало что осталось. Каким-то чудом уцелела военная контрразведка, но она решала свои специфические задачи, поддерживать общественный порядок и бороться с преступностью не могла – в первую очередь оттого, что ее сотрудников этому никто никогда не учил…

На перекрестках вместо прежних городовых, обученных джиу-джитсу и стрельбе, стояли студенты с нечищенными (а то и незаряженными, а то и неисправными) винтовками и революционные барышни с отнятыми у городовых тупыми шашками (ну, боялись девушки брать в руки огнестрел, что поделать). Толку от них, как от патрульно-постовой службы, не было ни малейшего. Как язвительно писал один русский, а впоследствии советский классик, к этаким студентам бандиты и воры запросто подходили прикурить, и вряд ли преувеличивал. Своими глазами видел то веселое времечко.

Временное правительство, правда, создало «Народную милицию с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления», но толку от этой шарашки было как от козла молока. Именно в ее недрах чья-то светлая головушка придумала гениальный план по поимке скрывавшегося в то время от властей Ленина – использовать знаменитого Трефа. Гениальный план сорвался по очень простой причине: просто-напросто никто не знал, где же найти следы Ленина, по которым можно было бы пустить Трефа. Так что Треф остался незадействованным, а Ленин непойманным.