Эли Берте - Птица пустыни

Эта ферма состояла из нескольких строений. Одно из них, самое большое, служило жилищем хозяину, другие предназначались для амбаров или прислуги. Во дворе девушки заметили свой шарабан; лошадь, без сомнения, поместили в загородку, где еще несколько животных щипали траву.

Из главного строения доносился шум, узкое окно было освещено. Берли открыл дверь и ввел Рэчел и Клару в небольшую комнату, обставленную по-европейски.

Пол в ней был, однако, земляной, а стены, на которых висели ружья, охотничьи и рыболовные снасти, были покрыты вместо обоев китайскими и новозеландскими циновками.

В комнате горело множество свечей, в камине, где жарился почти целый баран, пылал огонь. Шесть человек, весьма неприятной наружности и в поношенной одежде, сидели вокруг стола, куря сигары и попивая грог. От табачного дыма, сильного запаха спиртного и бараньего жира в воздухе стоял смрад.

Рэчел и Клара, переступив порог, замерли в испуге при виде этой картины и чувствуя на себе бесстыдные взгляды. Мужчины принялись о чем-то расспрашивать Берли и Фернанда, и их хриплые, пьяные, пронзительные голоса еще больше напугали девушек.

Наконец высокий мужчина с черной бородой, который, завернувшись в какие-то лохмотья, сидел в мягком кресле, повелительным жестом заставил замолчать остальных. Закурив сигару, он сказал Фернанду:

– Чудесная добыча! Но которая из этих двух дочь землемера?

– Гуцман, спросите лучше у Берли, – ответил тот. – Я и ту и другую вижу в первый раз...

Берли указал на мисс Оинз.

– Итак, – продолжал Гуцман, пристально глядя на Клару, – другая – дочь Бриссо? Пока она останется в нашем обществе, я беру на себя обязанность караулить ее. Я должен поквитаться с ее отцом за то, что он убил нашего храброго Альвареса, который придумал воспользоваться пороховым бочонком. Бедный Альварес, он заслуживал лучшей участи!

– Я уже вам говорил, Гуцман, – возразил Фернанд, – что Альвареса застрелил не Бриссо, а другой, француз Мартиньи, тот, кого вы называете человеком с алмазом. И я нахожу, что Мартиньи хорошо сделал, убив его. Не гнусно ли было предпринять такую штуку, когда я находился в магазине – я, ваш друг, – не предупредив меня об опасности?

– Вы тогда еще не решились перейти на нашу сторону, – возразил Гуцман. – Только после смерти Альвареса вы поняли наконец-то, на что мы способны. Жаль, конечно, что все вышло дурно и нам не достались богатства, на которые мы рассчитывали. Впрочем, – прибавил он небрежно, – удача, кажется, возвращается к нам, и мы можем поблагодарить судьбу за то, что она так кстати прислала к нам этих сеньорит.

Шайка Гуцмана, так жестоко расправившегося с Бриссо и Мартиньи, вынуждена была бежать с приисков. Бандиты намеревались скрыться в пустыне, если за ними будет погоня, но на свое счастье встретили Джона, ожидавшего свою хозяйку на берегу ручья. Узнав от него о присутствии неподалеку от фермы Клары и Рэчел, они задумали захватить их, и теперь им это удалось.

Пленницы не подозревали, что находятся среди своих врагов. Конечно, лохмотья, заменявшие одежду этим людям, и их зловещие физиономии внушали девушкам страх, но небрежность в одежде и грубость в обращении были свойственны золотоискателям.

Рэчел, собравшись с духом и гордо выпрямившись, спросила:

– Могу я узнать, господа, зачем нас привели сюда против нашей воли? Мы подданные королевы и, без сомнения, джентльмены, какими кажетесь вы, не осмелятся забыть об этом.

Слова мисс Оинз были встречены хохотом.

Она не смутилась и продолжала:

– Могу я по крайней мере узнать, господа, где мой слуга Джон и имеете ли вы намерение вернуть лошадь и шарабан, в котором мы должны вернуться в Дарлинг?

– Слуга ваш, – ответил Гуцман на дурном английском, – лежит под этой скамейкой. Возьмите его, если можете.

И он указал на человека, лежащего в дальнем углу комнаты. Рэчел наклонилась к Джону – это действительно был он, но он лежал неподвижно и не отвечал на зов своей хозяйки.

– Он умер! – воскликнула она, побледнев.

Клара вскрикнула, а золотоискатели захохотали еще громче.

– Да, да, он умер, – иронически подтвердил Берли, – если только можно умереть, выпив полпинты виски... Только это количество могло образумить дурака.

Мисс Оинз склонилась над Джоном и увидела, что он и правда мертвецки пьян.

– Кто его напоил? – спросила она с негодованием. – Джон – честный слуга, он никогда добровольно не сделал бы этого, зная, как нам необходимы его услуги.

– Ну, эти скоты не умеют воздерживаться, когда им предоставляется возможность напиться, – возразил Берли небрежно.

– Но как же мы вернемся в Дарлинг? – спросила Клара.

– Вы останетесь с нами, хорошенькие сеньориты, – возразил Гуцман. – О, не беспокойтесь, мы умеем обходиться с дамами.

– И мисс Бриссо, – прибавил Фернанд, – особенно приятно будет наше общество, так как мы все старые знакомые ее отца.

Всеобщий хохот встретил эти слова, иронический смысл которых Клара не могла понять.

– Мсье Фернанд, – сказала она умоляющим тоном, – если вы, как я предполагаю, бывший приказчик в нашем магазине, то я прошу вашего покровительства. Мой отец очень много пережил несчастий за последнее время и, конечно, он вас не оскорбил. А если бы и так, то вы наверно не захотите мстить девушкам, которых случай отдал в вашу власть.

Эта наивная просьба не могла, конечно, растрогать бандитов, однако они не осмелились больше смеяться, и сам Фернанд обнаружил некоторое замешательство, как будто смутное воспоминание о чести и великодушии пробудилось в его сердце.

Но тем не менее он произнес насмешливым тоном:

– Вы просите моего покровительства, мисс Бриссо? Скорее мне надо обратиться к вашему покровительству... Сказать по правде, я, быть может, немного виноват перед своим бывшим хозяином, я когда видел его в последний раз, то оставил его в положении довольно неприятном...

– Подвешенным за шею среди горевшего магазина, в двух шагах от бочонка с порохом, – по-испански добавил Гуцман.

– И теперь, – продолжал Фернанд, – ваш отец сердится на нас. Он напустил на нас сыщиков, белых и черных, и сам отправился в погоню за нами с этим негодяем французом... Знайте же, милая мисс Бриссо, мои товарищи и я, мы рассчитываем на вас и вашу приятельницу и надеемся, что вы помирите нас с Бриссо, с Мартиньи и даже с судьей Денисоном, который командует преследователями и, как кажется, ни в чем вам не отказывает.

Услышав, что Денисон, Мартиньи и ее отец гнались по следам золотоискателей, Клара почувствовала облегчение. Проснувшаяся в ее сердце надежда возвратила ей мужество.

– Будьте же великодушны к нам, мсье Фернанд, – сказала она, – и какова бы ни была вина ваша и ваших друзей, мы постараемся выпросить вам прощение. Прикажите запрячь лошадь и отвезти нас к тому месту, где находятся теперь мой отец, мсье Денисон и другие особы, гнева которых вы опасаетесь. Я даю вам слово сделать все, что будет зависеть от меня, чтобы уговорить их прекратить преследование.