Наталия Сотникова - Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

– Простите меня, государь, за вольность, которую я позволяю себе. Как может великий король, покрывший себя славой, вступить в брак со вдовой Скаррон? Вы хотите обесчестить себя? Отберите у меня все мои должности, заключите меня в тюрьму, но я не могу стать свидетелем такого недостойного поступка!

– Встаньте. Вы лишились рассудка? – сухо отрезал король.

Разумеется, после этого Мадам де Ментенон смертельно возненавидела министра.

Нельзя сказать, что Людовик пожелал действовать исключительно по своему желанию: были длительные обсуждения с близкими к нему церковниками, Боссуэ и отцом Лашезом, вплоть до переговоров с папой Иннокентием ХI. Впрочем, все завершилось без получения официального папского разрешения. Было принято решение, что супругов обвенчают, и, таким образом, скверну греховного сожительства изгонят из Версаля, но открыто брак не будет объявлен. Это делалось во имя спасения души короля.

2 сентября Людовик на охоте упал с лошади и сломал руку, поэтому церемония была отложена и, судя по всем признакам (ни одного письменного свидетельства не осталось, Мадам де Ментенон сожгла все), венчание состоялось в ночь с 9 на 10 октября 1683 года в часовне Версаля, в присутствии архиепископа Парижского Арлэ де Шанваллона, отца Лашеза, первого камердинера короля Бонтана и Мадам де Монтешеврёй. Создалась странная ситуация: Франсуаза стала законной супругой короля, но об этом не полагалось знать никому, даже ближайшим родственникам короля. Естественно, со временем это выплыло на поверхность. Например, однажды герцог Орлеанский явился навестить своего больного старшего брата и обнаружил Мадам де Ментенон у изголовья его ложа. Король лежал со спущенными панталонами, поскольку ему ставили клизму.

– Брат мой, по той ситуации, в которой вы видите меня вместе с Мадам, вы понимаете, кем она является для меня, – смеясь, молвил король.

Замужество Мадам де Ментенон совпало с официальным воцарением двора в Версале – но на его небе не взошла звезда, подобная Мадам де Монтеспан, которая была украшением празднеств Сен-Жермена, или же молодой королевы вроде покойной Генриэтты Английской. Да, Версальский дворец грандиозен и красив и продолжает расширяться, но веселье начало потихоньку уходить оттуда. Мадам де Монтеспан вскоре весьма позорно изгоняют из этого земного рая, а Мадам де Ментенон, будучи необъявленной супругой короля, занимает при дворе всего-навсего место второй дамы штата дофины, она по рангу следует за всеми титулованными дамами двора, в частности была вынуждена стоять в присутствии коронованных особ и принцев, коих при дворе было несть числа. В ее новом гербе маркизы нет и следа королевской лилии. Камердинер короля Бошан называл ее «ваше величество» лишь в отсутствие свидетелей. В 1684 году, когда умерла статс-дама дофины, герцогиня де Ришелье, король предложил эту должность Франсуазе, но она отказалась, устроив на это место свою ставленницу, герцогиню д’Арпажон. Возможно, с ее умом, вкусом, организаторскими способностями она стала бы звездой Версаля – если бы была королевой. Но ее фальшивое положение заставляет Франсуазу все реже появляться на увеселениях и присутствовать только на официальных празднествах. Она еще не потеряла интерес к музыке и театру, с большой помпой празднуются свадьбы членов королевской семьи, как законных, так и побочных, приемы важных иностранных гостей. Не совсем правильно винить Мадам де Ментенон в том, что веселье уходит из Версаля, – намного большую вину в этом несет война, которая велась практически беспрерывно, начиная с 1688 года, а затем голод 1692-го.

Сочетавшись браком с Франсуазой, Людовик урегулировал свои нравственные отношения с церковью (помимо этого, существовали еще чисто материальные проблемы с папством, причем дело доходило до того, что королю угрожали отлучением), перестав жить во грехе, но не мог открыто поднять ее до своего уровня по причине низкого происхождения. Попав в эту двусмысленную ситуацию, Мадам де Ментенон была вынуждена приспосабливаться к ней. Ее принято считать воплощением лицемерия, но вот что писал о ней герцог Сен-Симон: «Она не была столь фальшива по своей природе, необходимость за долгие годы приучила ее к сему».

Не принесла законной супруге счастья и интимная жизнь. Эгоистичный, своевольный, стоявший намного ниже жены по уровню развития Людовик сразу дал ей понять подчиненность ее положения и невозможность переменить нрав мужа. Огромный сексуальный аппетит короля, который тот сохранял чрезвычайно долго и проявлял иной раз дважды в день, также немало досаждал ей, и Мадам де Ментенон нередко жаловалась в письмах своим духовникам на так называемые «мучительные моменты». В ответ на это она получала письма примерно следующего содержания:

«Я прошу у Господа, моя дорогая дочь, чтобы вы не изнемогали в мучительные моменты, о которых вы писали мне, сие есть великая чистота, охранить того, кто доверен вам, от порочности и скандалов, в которые он мог бы впасть, вам надлежит подчиниться тому, что предписывает вам ваше предназначение, и служить слабому человеку, который погубит себя без сего».

По-видимому, у Людовика была какая-то исключительная биологическая совместимость со второй женой в сфере интимной близости, может быть, свою роль сыграли уроки, полученные Франсуазой от Скаррона и маркиза де Вилларсо, отъявленного распутника, поскольку после заключения тайного брака король вел строго моногамный образ жизни. Времена гарема «а-ля Европа» из так называемых «трех королев» навсегда канули в Лету. Как ни старались историки, им удалось откопать только мимолетное увлечение короля фрейлиной дофины, мадемуазель Лаваль, да и то, соблазнив девушку, он тут же оставил ее, поручив Мадам де Ментенон подыскать ей мужа.

В Версале Мадам де Ментенон поселилась в скромных покоях всего из четырех комнат и прожила там 33 года. Каждый день в позднее послеполуденное время ее посещал в течение трех-четырех часов король, и тогда двери запирались – это время посвящалось любви. Однако иногда после того, как двери вновь открывались, Людовик оставался там поработать, мог вызвать к себе с докладом какого-то министра – вещь, немыслимая в покоях Мадам де Монтеспан. Обедала Мадам де Ментенон у себя, ибо не имела права присутствовать ни на малых, ни на больших обедах и ужинах короля – это была прерогатива исключительно членов королевской семьи. Зато в ее покои приходили плакаться и делиться всяческими невзгодами более молодые представители законной и незаконной поросли этого странного семейства, причем любимцем Франсуазы навсегда остался герцог Мэнский.

Молодая поросль вела себя весьма легкомысленно, мало соблюдая библейские заветы, и это раздражало Мадам де Ментенон. Овдовевший в 1690 году дофин решил, что, став отцом троих сыновей, он выполнил свой долг перед отечеством и теперь может жить как заблагорассудится. Он удалился в свой замок Медон, возглавив так называемую «медонскую клику», которая только и ждала, когда Людовик упокоится, дофин займет свое законное место на троне и покончит с порядками отца. Его крепко опутала своими чарами мадемуазель Мари-Эмили де Шуэн (1670–1732), бывшая фрейлина дочери Луизы де Лавальер, вдовствующей принцессы Конти. Она была натуральной интриганкой, весьма дурной собою, но обладавшей такими мощными грудями, что, по выражению современников, на них можно было играть, как на литаврах. Под воздействием нового курса на добропорядочность при дворе дофин вступил с ней в тайный брак, т. е., в медонском замке появился двойник Мадам де Ментенон. Надо сказать, что после смерти дофина Мари-Эмили скромно поселилась в Париже, полностью отстранилась от жизни двора и вела исключительно добропорядочный образ жизни, занимаясь богоугодными делами.