Наталия Сотникова - Что губит королев

Вокруг Юлианы-Марии и ее сына быстро сплотилось недовольное дворянство и офицеры. Подход, однако, был тонким: для привлечения на свою сторону общественного мнения был пущен слух, что Каролина-Матильда и Штруэнзее задумали отправить короля в заключение и объявить королеву регентом. Само по себе это было абсурдным, ибо наличие действующего, хотя и безумного короля, служило любовникам надежным защитным прикрытием. Быстро распространившись в народе, эти измышления, тем не менее, упали на благодатную почву. Вскоре среди населения стали усиливаться настроения как против «бесстыжей» англичанки, так и против ее фаворита, прячущего от народа помазанника Божьего. Многим обывателям не нравились нововведения, совершенно перевернувшие привычную жизнь: праздничные развлечения и исполнение светской музыки по воскресеньям, ранее предназначенным для молитвы и богоугодных размышлений, казались им святотатством.

Нельзя сказать, что любовники оставались в полном неведении о грозившей им опасности. В конце августа фрейлина королевы Анна-Софи фон Бюлов нашла на лестнице во дворце письмо, адресованное какой-то даме, в котором говорилось о заговоре. Якобы на общественном празднике, намеченном на конец сентября, заговорщики должны были выступить в качестве защитников короля и арестовать Каролину-Матильду и Штруэнзее. Это обеспокоило любовников, праздник отменили под предлогом нездоровья короля, а охрану резиденции усилили. По-видимому, реформатор начал осознавать, чем могут обернуться его поспешные нововведения и какой опасностью чревато его положение. По легенде, он упал к ногам королевы, умоляя ее позволить ему ради их же спасения покинуть страну, но ослепленная страстью Каролина-Матильда не могла отказаться от самого дорогого для нее человека. Штруэнзее тогда же признался одному из своих друзей, что сохраняет свой пост только вследствие поддержки королевы. Ходили слухи, что британский дипломат предлагал лейб-медику большую сумму денег, дабы тот покинул страну, однако документальных свидетельств этому не сохранилось. В конце ноября двор переехал во дворец Фредериксборг, причем по приказу Штруэнзее охрана его была усилена.

8 января 1772 года двор переместился во дворец Кристианборг, и заговорщики решили, что приспела пора действовать. 15 января в резиденции вдовствующей королевы были тщательно обсуждены все детали переворота. 16 января в придворном театре дворца Кристианборг должен был состояться традиционный бал-маскарад, который участники заговора сочли наиболее удобным отправным моментом для осуществления своих планов.

В 4 часа утра 17 января были арестованы Каролина-Матильда, Йоганн-Фридрих Штруэнзее и Эневольд фон Брандт. Рантцау лично отвез королеву вместе с маленькой дочерью в замок Кронборг в Эльсиноре, где ее поместили под строжайший надзор тюремщиков. Сопровождать ее разрешили только фрейлине Мёстинг, которая была настроена весьма скверно по отношению к своей повелительнице. Позднее для прислуживания к королеве было приставлено еще несколько придворных из числа тех, кто откровенно ненавидел ее. Хотя Штруэнзее приобрел свою неограниченную власть исключительно манипулированием слабовольным и психически нездоровым королем, Каролина-Матильда представляла собой его мощного союзника. С ней нельзя было не считаться, а потому надо было изолировать и ее.

Рано утром вдовствующая королева Юлиана-Мария явилась к королю Кристиану и то ли заставила его, то ли убедила подписать заранее заготовленные ордера на арест Каролины-Матильды, Штруэнзее и Брандта, т.е. фактически именно она оказалась центральной пружиной осуществления заговора. Выписанные вдогонку событиям ордера фактически узаконили уже произведенные аресты. Не удивительно, что Юлиану тут же принялись прославлять в прессе, сравнивая ее с такими героическими персонажами Библии, как Эсфирь, Девора и Юдифь 9 9 Эсфирь – прекрасная еврейская жена персидского царя Артасеркса, спасла иудеев от истребления по замыслу главного советника царя Амана, причем они смогли избавиться от своих врагов. Девора – судья Израиля, избавившая свой народ от нашествия войск царя Ханаанского Иавина. Юдифь – красавица-вдова, соблазнившая и отрубившая голову военачальнику ассирийцев Олоферну, испуганные ассирийцы разбежались, и иудеи были спасены. . Короля вынудили подписать письмо с благодарностью за то, что Юлиана-Мария спасла его. Далее Кристиана посадили в золоченую карету и вместе с его сводным братом, принцем Фредериком, провезли по Копенгагену, где толпы народа восторженно приветствовали их. Вечером в городе учинили праздничную иллюминацию по случаю падения Штруэнзее.

Реформатора заключили в Цитадель Копенгагена, некогда служившую защитой порта. В темнице его приковали цепью к стене, и за ним был установлен круглосуточный надзор как за особо опасным преступником. Ему сразу же предъявили главное обвинение: узурпацию королевской власти в нарушение вышеупомянутого «Закона об абсолютной королевской власти» и оскорбление его королевского величества, относившиеся к разряду тяжких преступлений и подпадавшие под наказание смертной казнью. Впоследствии к ним присовокупили еще подстрекательство фон Брандта на насилие в отношении короля, жестокое обращение с наследным принцем, а также неправедное личное обогащение и потакание своим ставленникам. 20 февраля начались допросы. Вначале Штруэнзее не признавал ничего по поводу близких отношений с королевой, поскольку считал, что власти все-таки не осмелятся подвергать ее судебному преследованию. Однако, когда его приперли показаниями свидетелей из окружения королевы, включая уже упомянутую выше фрейлину Элизабет фон Эйбен, он сдался и 25 февраля письменно признал преступную связь, утверждая, впрочем, что не разделял страсть королевы. Когда Каролине-Матильде показали это признание, она не стала упираться. Полностью сокрушенная ужасными событиями женщина подписала заранее приготовленный для нее документ и приняла большую часть вины на себя, надеясь таким образом спасти любимого человека. Кстати, английский дипломат Роберт-Мюррей Кит, потрудившийся ранее посланником в Вене и в 1758–1762 гг. в Санкт-Петербурге, который впоследствии занимался урегулированием дальнейшей судьбы разжалованной королевы, до конца жизни сомневался в подлинности этой подписи, полагая, что ее вырвали у несчастной женщины путем либо шантажа, либо угроз.

Когда Штруэнзее почувствовал, что дела его принимают дурной оборот, он 14 апреля составил основательную записку в свою защиту, где аргументированно оправдывал свои действия, вменяемые ему теперь как преступления. Он утверждал, что поступал исключительно сообразно воле короля и единственно из благих соображений, во имя пользы государства и народа. Естественно, записку эту никто не стал принимать во внимание. Его обвиняли в том, что он, неопытный обыватель, вознесся над министрами, годами исполнявшими свои обязанности в этой должности, и, заняв пост «тайного министра кабинета», стал деспотом в нарушение «Закона об абсолютной королевской власти».