Елена Прудникова - Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

Есть у меня одна версия — странная, неожиданная, но работающая на пазл. Для этого обратимся снова к Гурко (что бы мы без него делали?!) На сей раз речь пойдет об императрице.

Кстати, ошибочно называть ее «немкой». Принцесса Гессен-Дармштадтская с пяти лет воспитывалась в Англии, при дворе королевы Виктории. Когда человек, находясь в иноязычной среде, злится и волнуется, он часто переходит на родной язык — императрица переходила на английский! Это тоже многое объясняет. Колонизаторское высокомерие англичан воспето в балладах Киплинга и песнях покоренных народов. Нет, конечно, они считали Россию не варварской азиатской страной, а равной себе великой империей. Они и сейчас так считают…

«Выходя замуж за русского Царя, она была глубоко убеждена, что власть его, не только фактически, но и в силу действующего в России закона, беспредельна… Поэтому ни Государь, ни Царица особого значения законам вообще не придавали, так как были искренно убеждены, что законы обязательны лишь для подданных русского Царя, но до него самого никакого касательства не имеют…»

Царица — понятно, она воспитывалась в Англии. Но откуда такие представления у Николая? А оттуда же! Ко второй половине XIX века в высших кругах общества мода на французских гувернеров для детей закончилась. «Месье прогнали со двора», и его место занял англичанин. Мать царя была датской принцессой, английский и немецкий монархи — его кузенами, воспитывал его англичанин. Русский двор давным-давно был в большей степени европейским двором. До сих пор русские монархи все-таки понимали, в какой стране живут, и корректировали сообразно этому свои действия, но рано или поздно должен был появиться царь, к корреляции не способный и сделавший европейские представления об «азиатской», «варварской» России своими.

Но вернемся к императрице.

«Властная природа Александры Федоровны никогда не могла примириться с возможностью ограничения в чем-либо воли ее супруга. К этому вопросу она относилась, можно сказать, с болезненной напряженностью. Отсюда ее постоянные напоминания в письмах Государю: „Ты — самодержец, ты владыка и повелитель, ты — глава Церкви“… „Ты — самодержец — помни это“… „Как они смеют не исполнять твоих велений?“»

(Последнее, кстати, относилось к членам Св. Синода.)

И совершенно уже безумный диалог приводит в своих воспоминаниях граф Витте. Причем не с каким-нибудь экзальтированным религиозным деятелем, а с великим князем Николаем Николаевичем, двоюродным дядей царя, одним из первых лиц в государстве.

«Мы заговорили о Государе, и вдруг он мне задает такой вопрос:

— Скажите мне откровенно, Сергей Юльевич, как вы считаете Государя, человеком или нет?

Я ответил:

— Государь есть мой Государь, и я Его верный на всю жизнь слуга, но хотя Он Самодержавный Государь, Богом или природою нам данный, Он все-таки человек со всеми людям свойственными особенностями.

На это Великий Князь мне ответил:

— Видите ли, а я не считаю Государя человеком, Он не человек и не Бог, а нечто среднее…» [63] Витте С. Воспоминания. http://libclub.com/V/VitteSYu/VitteSYu-210-26.htm

Правда, Витте оговаривается, что Николай Николаевич был в то время «мистически тронутым», занимался «верчением столов и вызовом духов» (то есть спиритизмом). Но ведь не он один — «мистически тронутым» был весь высший свет (за исключением совершенных материалистов). Каша в головах «просвещенного общества» варилась крутейшая — православие, оккультизм, язычество создавали самые дикие комбинации. Вы что думаете, «мистически тронутых» православных не бывает? Зайдите в воскресенье в любой храм, послушайте разговоры…

Интересно, а что думала о «полубожественности» монарха царская чета?

В свете вышеизложенного поступки Николая приобретают совершенно иную окраску. Зачем заботиться о кадровой политике? Любой православный человек по определению должен быть счастлив служить царю. К чему знать, как живет народ? Православный народ обожает монарха, потому что так устроен мир. А все, кто против царя, — априори слуги врага рода человеческого.

Знакомо? Да, да, да! За сто лет эти взгляды совершенно не изменились. Странно было бы, если бы при таком настрое императора подчиненная ему Церковь не разработала соответствующих теорий — так что современным монархистам ничего и придумывать не надо, знай черпай полным ковшом из источников готового знания.

Что ж, если все так… если для того, чтобы управлять страной, достаточно расслабиться и слушать в себе голос Бога, а способность эта преподается таинственным путем через помазание… Тогда многое в поведении Николая становится понятным, двойственность исчезает, и перед нами появляется очень цельный характер. То, что у Николая были твердые убеждения и сильная воля, отмечали многие. Например, президент Франции с 1899 по 1906 г. Эмиль Лубе так оценивал его характер:

«Обычно видят в императоре Николае II человека доброго, великодушного, но немного слабого, беззащитного против влияний и давлений. Это глубокая ошибка. Он предан своим идеям, он защищает их с терпением и упорством, он имеет задолго продуманные планы, осуществления которых медленно достигает. Под видом робости, немного женственной, царь имеет сильную душу и мужественное сердце, непоколебимое и верное. Он знает, куда идет и чего хочет».

Да, вопрос только в картах, навигационных приборах и маяках. Этот волевой, упертый человек жил в иной реальности — проще говоря, в сказке. А сказочные карты, наложенные на реальную местность, могут завести в места неудобоходимые — к болоту, а то и к обрыву…

Впрочем, откуда бы ему знать реальный мир? Ладно, служба безопасности допускала к монарху только заранее отобранных, подготовленных представителей народа. Но ведь он даже выхолощенные, препарированные доклады министров не желал слушать. Едва доходило до неприятных моментов, как Николай отключался либо попросту прерывал докладчика. Он увольнял министров, пытавшихся до него достучаться и рассказать правду, не потому, что те травмировали его чуткую душу, а потому, что он знал, как на самом деле обстоят дела. Откуда же он это знал, если сам с народом не общался, а докладов не слушал? Помазание, не иначе, давало не только таланты, но и знание.

Я не шучу, нет…

Но даже исповедуя такие взгляды, можно вести себя по-разному и по-разному мыслить. Николай Первый, разгромивший при самом восшествии на престол восстание декабристов, 14 декабря 1825 года писал брату: «Дорогой мой Константин! Ваша воля исполнена: я — император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных». А ведь эти подданные устроили мятеж, который пришлось усмирять силой оружия, и сам монарх в тот день был на волоске от гибели.