Елена Прудникова - Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

— Либо то, что он согласен с эмигрантской (и гитлеровской) оценкой советской власти как «жидо-большевистской оккупации» русского народа, который вообще-то обожал и царя, и дворянство — однако оснований так думать он не давал.

— Либо то, что он вкладывает в понятие легитимности какой-то иной смысл.

Давайте вернемся к откровениям тепло принимаемого на «Царьград ТВ» г-на Волкова. Какие юридические и идеологические принципы объединяют СССР и Российскую Федерацию, но противоположны принципам Российской империи и белого движения?

Монархизм? Да пóлно! Белые — это в основе своей деятели Февраля, монархистов там было с гулькин нос, и ни о какой реставрации даже речи не шло.

Защита православия? Да, при Советах Церковь преследовали, но сейчас-то этого нет! То, что они стоят за теократию, эти господа не заявляли, да и белое движение не рвалось реализовывать пожелания Церковного Собора 1918 года.

На самом деле только один принцип удовлетворяет обоим условиям: равенство всех граждан. Это то, что объединяет СССР и Россию и кардинально отличает их от Российской империи. Да и основным стремлением белых было желание загнать «хама» обратно в навоз, где ему полагалось быть по российским законам. Что они и сделали бы первым делом в случае победы.

Это то, что отлично знают и г-н Малофеев, и г-н Волков, и князь Чавчавадзе, и граф фон Пален. Российская империя была сословным обществом, более того, в ней процветал социальный расизм. Что это такое? А это когда одна часть народа начинает ощущать себя «оберменшами», а другую часть этого же народа держит за «недочеловеков».

Российская элита не воспринимала крестьянина как существо, подобное себе, — на уровне подсознания не воспринимала, и следы этого отношения можно легко найти во множестве мемуаров, рассказов, художественных произведений. Лев Толстой в жутковатой статье «О голоде» писал:

«В последние 30 лет сделалось модой между наиболее заметными людьми русского общества исповедовать любовь к народу, к меньшому брату, как это принято называть. Люди эти уверяют себя и других, что они очень озабочены народом и любят его. Но все это неправда. Между людьми нашего общества и народом нет никакой любви и не может быть.

Между людьми нашего общества — чистыми господами в крахмаленных рубашках, чиновниками, помещиками, коммерсантами, офицерами, учеными, художниками и мужиками нет никакой другой связи, кроме той, что мужики, работники, hands, как это выражают англичане, нужны нам, чтобы работать на нас.

Зачем скрывать то, что мы все знаем, что между нами, господами, и мужиками лежит пропасть? Есть господа и мужики, черный народ. Одни уважаемы, другие презираемы, и между теми и другими нет соединения. Господа никогда не женятся на мужичках, не выдают за мужиков своих дочерей, господа не общаются как знакомые с мужиками, не едят вместе, не сидят даже рядом; господа говорят рабочим ты, рабочие говорят господам вы. Одних пускают в чистые места и вперед в соборы, других не пускают и толкают в шею; одних секут, других не секут.

Это две различные касты. Хотя переход из одной в другую и возможен, но до тех пор, пока переход не совершился, разделение существует самое резкое, и между господином и мужиком такая же пропасть, как между кшатрием и парием».

Известный русский философ Николай Бердяев, столь любимый нашей интеллигенцией, в изданном в 1923 году труде «Философия неравенства» писал:

«„Просветительное“ и „революционное“ сознание… затемнило для научного познания значение расы. Но объективная незаинтересованная наука должна признать, что в мире существует дворянство не только как социальный класс с определенными интересами, но как качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существование „белой кости“ есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт».

Вот оно — то, чего не было в СССР и чего нет в современной России. Но мы еще Бердяева не дочитали — у него ведь есть и слова, обращенные в будущее.

«Дворянство не может быть в этом смысле истреблено. Никакие социальные революции не могут уничтожить качественных преимуществ расы. Дворянство может умирать как социальный класс, может быть лишено всех своих привилегий, может быть лишено всякой собственности. Я не верю в будущее дворянства как сословия… но оно остается как раса, как душевный тип, как пластическая форма, и вытеснение дворянства как класса может увеличить его душевную и эстетическую ценность» [222] Бердяев Н. Философия неравенства. //http://rusinst.ru/docs/books/N.A.Berdyaev-Filosofiya_neravenstva.pdf .

И вот с этой точки зрения слова г-на Малофеева о легитимности выглядят логично и обоснованно. С точки зрения высшего сословия, аристократии, которая вообще имеет смысл и может полноценно существовать лишь в монархическом обществе, русская революция была нелегитимной. Просто мнение «черной кости» господином юристом не учитывается.

…И как должно теперь поступить Учредительное Собрание? Задним числом легализовать совдепы? В жизни не поверю, что приличный монархист станет агитировать за такую бяку. Сделать РФ напрямую правопреемницей Российской Империи, минуя СССР? Объявить эти сто лет незаконными, вычеркнуть из жизни страны и дырку зашить? А что тогда юридически произойдет?

Естественно, Малороссию или, скажем, Финляндию нам никто не вернет — ведь от столетнего периода истории откажется только Россия, но не весь остальной мир. Что станет с советскими международными договорами? Что было, то прошло, хотя можно поговорить, например, о пересмотре послевоенных границ. Российские договора? Их и подтвердить можно. А вот отменить внутренние действия советского правительства — в этом ничего невозможного нет. Что оно там делало после революции? Отделение Церкви от государства? Ну… Ее, конечно, можно присоединить обратно, но на каких условиях? Если на имперских, не согласится Церковь. Снова оберпрокурор — это вряд ли то, о чем мечтает священноначалие. Если на церковных образца 1918 года — не согласится правительство, да и с обществом могут накладки выйти.

А вот национализация… О да, конечно! Это как раз то, что вполне реализуемо и уже во многом отменено. Отменить окончательно, вернуть имущество прежним владельцам, как русским, так и иностранным. С новыми владельцами можно и договориться, главное — аннулировать прецедент.

А еще следует восстановить сословия. Без мещан и крестьян можно и обойтись, даже и без купцов, а вот дворяне… Та особая раса, которая, по Бердяеву, не теряет себя ни в каком рассеянии. Восстановить, вернуть, поклониться… С чего там начал Зураб Чавчавадзе свою «перестроечную» деятельность? С организации дворянского собрания?