Елена Прудникова - Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

Стране с чудовищной бедностью, с неграмотностью большинства населения, с запредельной детской смертностью нельзя даже помыслить сделать что-то для себя. Очень интересно! А что тогда требуется? Ответ готов:

«Раскаяться в своих исторических грехах и удовлетворить требованиям справедливости, отречься от национального эгоизма, отказавшись от политики русификации и признав без оговорок религиозную свободу… Русская империя, отъединенная в своем абсолютизме, есть лишь угроза борьбы и бесконечных войн. Русская империя, пожелавшая служить Вселенской Церкви и делу общественной организации, взять их под свой покров, внесет в семейство народов мир и благословение».

Не совсем понятно: если Россия должна служить Кафолической, то есть, в переводе, Вселенской Церкви, как именует себя Православие, то при чем тут религиозная свобода? О, здесь прячется хитрый подвох! Оказывается, под Вселенской Церковью Соловьев понимал не то, что прочие православные. С его точки зрения, Вселенской Церковью являлось все христианство со всеми его ответвлениями, сектами и секточками. Особенные же симпатии он испытывал к католицизму, считая папский престол в Риме «чудотворной иконой вселенского христианства». По Соловьеву, Россия должна взять дело Вселенской Церкви под свой покров, но в реальности-то совершенно ясно, кто кому будет подчиняться!

Достоевский считается у нас крупнейшим православным писателем, Соловьев — столпом православной философии. Именно через них советская интеллигенция постигала христианство. И к чему же они призывают? Первый требует от России святости — потому что никто, кроме святых, на такую самоотверженность не способен. В монастырях уверенность в собственной святости называется прелестью, упорство в которой ведет к гордыне — первому из смертных грехов. Соответственно, в прелесть впадают и поверившие Достоевскому.

Но советской интеллигенции такие тонкости были неведомы. И вот уже она идет по той же дорожке, что и достоевская Россия, — начинает считать себя совестью нации, убеждает в этом других и в итоге заводит страну сперва в идеологические тупики диссидентства, а потом и в «перестройку». Ну, а то, что она не гнушалась брать деньги от противников державы, — так ведь и Федор Михайлович, призывая солдат гибнуть во имя высшей справедливости, просаживал в рулетку драгоценности супруги.

Что же касается воззрений Владимира Соловьева — то это просто ересь, причем именно в церковном, а не в литературном понимании. В православии Вселенская Церковь — это именно православные патриархии, и только они. Но, опять же, такие тонкости советской интеллигенции были неведомы.

Православная жизнь в конце XIX века находилась в таком же застое, как и социализм в 70-е, официозная идеология государства была такой же выморочной, как марксизм-ленинизм при товарище Суслове, а душа хотела чего-то большого и светлого, и на этой почве российская мысль принимала самые экзотические формы. Споры о прогрессе, об историческом пути России и русского народа гремели такие — куда там «перестроечным» баталиям! Сладкий яд мечты об идеале был растворен в русской литературе и публицистике, пропитал ее насквозь. А когда в ХХ веке в школах изучали великую русскую литературу, вместе с ней дети получали и порцию яда.

Большинство старшеклассников благополучно пропускали школьную науку мимо ушей, но «книжные», интеллигентские дети относились к делу серьезно. И вот в поисках идеала юные интеллигенты постепенно становились идеалистами-диссидентами, ведь сущность диссидентства — это как раз яростная критика существующего строя за то, что он не отвечает некоему выдуманному идеалу.

Ну, а потом пришли господа яковлевы, которые сами-то ни разу не идеалисты, и дальнейшее — дело техники. А поскольку идеологии и национальной идеи у нас по-прежнему нет, в пустоте растут и ветвятся уже новые сказки, которые их авторы хотят провозгласить новой былью.

Современные российские либералы мыслят ровно в том же духе, что и Соловьев, только место Ватикана у них занимает Белый дом.

«Россия должна определиться и по вопросу о том, готова ли она расширить число военнослужащих, направляемых для участия в миротворческих операциях за рубежом. При обсуждении этого вопроса необходимо понимать, что расширение такого участия, помимо ценного опыта подготовки воинских частей и соединений в условиях, приближенных к боевым, напрямую связано с ростом конструктивного авторитета нашей страны в мире», — сообщается в 230-м пункте программы движения «Солидарность» бывшего вице-премьера и несостоявшегося президента Бориса Немцова. В принципе, мысль правильная, но что он понимает под «конструктивным авторитетом»? В 235-м пункте это открыто указывается: «Прямое военное сотрудничество России и НАТО в вопросах обеспечения международной безопасности, разрешения региональных конфликтов, борьбы с терроризмом — эффективный путь к более спокойному и безопасному миру».

Один к одному Соловьев, только названия поменять.

Есть у этого идейного древа и религиозная ветвь. Герой «православного» романа «Мечеть Парижской Богоматери» писательницы Елены Чудиновой российский разведчик и этнический серб Слободан Вукович ненавидит европейцев, бомбивших Белград. Но в конце книги присоединяется к отряду французских католических боевиков, воюющих с исламским правительством Франции, и гибнет. А как же долг разведчика, которого Россия послала в Париж руководить агентурной сетью, а не присоединяться к боевикам-смертникам? Фи, какие мелочи! Ведь Вукович «пришел сюда ради того, чтоб бок о бок разделить тяготы мятежа с народом, когда-то причинившим зло его народу, но теперь страдающим в той же мере, если кто-то вообще может знать меру страданий. Он пришел сюда, чтобы быть вместе с народом, который он простил».

О том, чтобы быть вместе с народом, который дал ему приют и новую родину, речи нет. И русская писательница всецело это одобряет.

Есть ли в структурах власти новые яковлевы, которые терпеливо взращивают подобные цветочки? Куда же без них! Вот, например, боевик «Личный номер», снятый при поддержке министерства культуры и даже удостоенный премии ФСБ. В нем есть чрезвычайно примечательный эпизод: исламские террористы захватили самолет с радиоактивной капсулой, которую хотят взорвать над Римом. Узнав об этом, российский президент приказал сбить самолет над своей страной. Почему во имя Рима надо жертвовать Пензой или Ярославлем? Или там не люди живут?

Впрочем, авторы боевика всего лишь идут в русле гораздо более ранних идей бывшего мэра Москвы и верного соратника Яковлева Гавриила Попова. В разгаре «перестройки» он говорил, что в случае атомной войны нам ни в коем случае не следует отвечать на удар США — нас это все равно не спасет, а у человечества будет больше шансов выжить — вполне в духе Достоевского. Идеям Соловьева он тоже отдал дань, двадцать лет спустя заявив, что «необходимо изъять из национальной компетенции и передать под международный контроль ядерное оружие, ядерную энергетику и всю ракетно-космическую технику. Нужна передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты. Прежде всего — запасы углеводородного сырья» , таким образом «отрекаясь от национального эгоизма» и переходя под знамя «Вселенской Церкви»… пардон, «глобальных сил». Впрочем, это одно и то же.