Александр Бушков - Оборотни в эполетах [Тысяча лет Российской коррупции] [litres]

И – ничего, рассосалось как-то…

Иногда самым причудливым образом переплетались военная коррупция и банковские аферы. Еще в 1879 году князь Оболенский взял подряд на поставку сухарей в армию на сумму в 6 миллионов рублей. Денежки ему выдал коммерческий Кронштадтский банк, не один год крутивший разнообразные финансовые махинации: тут и выпуск «дутых», не обеспеченных реальными деньгами банковских билетов, и выдача крупных ссуд «хорошим людям» (точнее – нужным), которые этих ссуд никогда не возвращали, тут и сфальсифицированные отчеты, публикация в газетах ложных балансов… в общем, немало интересного.

В 1883 году все же начался долгий процесс о злоупотреблениях в банке, как не раз случалось прежде, тоже кончившийся пшиком. Следовало бы закатать в тюрьму и на каторгу немало народу, но «козлами отпущения» стали лишь три директора банка, да и то отделавшиеся пустяком: двое – ссылкой, третий – двумя годами работного дома. Кронштадтские банкиры долго и исправно «отстегивали» наверх – и покровители оказались людьми честными, в тяжелый момент спонсоров не бросили…

Что до князя Оболенского – все 6 миллионов, до копеечки, так и остались у него в кармане, а войска не увидели ни единого сухаря. Дело потихонечку замяли – Оболенский по своим связям и положению при дворе принадлежал к тем персонам, которых подвергать уголовному преследованию как-то даже и неприлично…

Однако все, что здесь было написано о военной коррупции, – цветочки-семечки по сравнению с тем, что началось, когда Российская империя ввязалась в совершенно ей ненужную Первую мировую войну (которую тогда называли просто Великой, никто не знал, что она первая, что будет еще и вторая…).

В первую очередь аукнулись, и прежестоким образом, дела давно минувших дней – строительство Либавского порта и крепости, затеянное исключительно для того, чтобы великий князь Алексей Александрович смог хапнуть еще несколько миллионов из казны для своей импортной плясуньи…

Еще тогда, двадцать лет назад, С. Ю. Витте, поддержанный многими специалистами, предлагал не вбивать деньги в бесполезную и требовавшую огромных затрат Либаву, а построить серьезный порт на Мурмане (и заодно – военно-морскую базу). Сергей Юльевич был тот еще прохиндей и о своем кармане, подобно многим высшим сановникам, не забывал, но часто, в отличие от некоторых, все же мыслил по-государственному и пытался свои планы, идущие только на пользу России, претворять в жизнь. За что ему многое простится.

Двадцать лет назад его мнением насчет Мурманского порта и постройки к нему железной дороги пренебрегли – но очень скоро после начала войны схватились за голову…

Дело в том, что Россия отчаянно нуждалась в иностранной военной помощи. Те самые бравые генералы, которые грозились взять Берлин и Вену еще до осени, теперь растеряли весь апломб и откровенно скулили, что у них совершеннейшая нехватка решительно всего (примеры и цитаты приводить не буду – честное слово, с души воротит…).

На сей раз они были совершенно правы. Не хватало решительно всего: пушек, пулеметов, винтовок, снарядов и патронов и многого другого, тех же грузовых автомобилей. Собственного производства истребителей в России не имелось. Строили, правда, бомбардировщик собственной разработки «Илья Муромец» – правда, не «лучший в мире», как порой пишут иные склонные к преувеличениям ура-патриоты, а попросту не уступавший зарубежным аналогам (а кое в чем им и уступавший). Вот только за всю войну «Муромцев» было построено всего 79, в то время как бомбардировочные флоты всех остальных воюющих держав насчитывали многие сотни, а то и тысячи машин…

Одним словом, ситуация как нельзя лучше характеризуется высказыванием булгаковского Воланда: «Куда ни взгляни – положительно ничего нет».

Как говаривал герой другого, не столь известного романа, «Это еще не смерть». Союзные державы готовы были поставлять и вооружение, и боеприпасы, и разное военное снаряжение – но везти его было почти что некуда. Балтийский и Черноморский маршруты были прочно перекрыты германским военным флотом. Владивосток не годился – слишком долго было бы везти оттуда любые грузы. Транссибирская железная дорога почти на всем протяжении оставалась одноколейной, с крайне низкой пропускной способностью.

Оставался один Архангельск. Пароходы союзников выгрузили там немало необходимого для войны (поскольку Россия за все платила золотом, поставляли охотно). Однако привезти в Архангельск – полдела, нужно еще переправить все это добро на театр военных действий. А с этим опять-таки обстояло скверно. Единственная железнодорожная ветка, связывавшая Архангельск с Вологдой, опять-таки обладала крайне низкой пропускной способностью – мало того, что одноколейная, она была еще и узкоколейной, так что «нормальные» товарные вагоны хорошей грузоподъемности по ней пустить было нельзя. Вот и пришлось решать головоломную задачу – срочно расшивать (то есть расширять до нормального) 641 километр пути и в то же время не останавливать движения.

(Порой проблема была не в техническом состоянии дороги, а в людях. В той самой привычке подставлять карман. Тех же снарядов, которых на фронте катастрофически не хватало, в Архангельске скопились горы, но их долго не могли вывезти еще и потому, что железнодорожное начальство и чиновники Главного артиллерийского управления практически в открытую требовали взятку за «содействие», а у тех, кто занимался вывозом военных грузов, денег не было…)

В общем, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Пришла пора креститься что есть мочи. Вспомнили об отвергнутом проекте Витте – и лихорадочными темпами принялись строить железную дорогу к тому месту, где успели кое-как построить городишко Романов-на-Мурмане (будущий Мурманск). Вопреки обычной российской волоките дорогу проложили прямо-таки в ударном порядке, всего за полтора года (и казенных денег разворовали не так уж много). Правда, для этого пришлось согнать в те суровые места 33 тысячи военнопленных немецкой и австро-венгерской армий – и сгонять с них семь потов…

Тем временем куда-то испарились 17 миллионов мешков муки, предназначавшейся для фронта, – как в воздухе растаяли, что для России никакой не феномен, а житейские будни…

А непосредственно на фронте столь же жестоко аукнулось другое – довоенные забавы великокняжеского подонка Сергея Михайловича, оставившего русскую армию без тяжелой артиллерии (и не наладившего выпуск снарядов в должном количестве). Пока он на безопасном отдалении от войны, в столице, лакал шампанское и развлекался с госпожой Кшесинской, на фронте…

Впрочем, лучше всего обратиться к воспоминаниям генерала Деникина.