Сергей Брилёв - Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

За это время случилось несколько важных событий. Прежде всего, британцам удалось более или менее понять, в чём состоит цель советских групп (по соглашению между НКВД и SOE, обмена информацией на этот счёт не было).

Из материалов ГРУ, которые пересказал В. Лота, следует, что «Горелов» «тоже был радистом и направлялся в Англию для заброски в другой район Германии» [427]. По данным британцев, его «интересовали разные карты Штутгарта» [428].

Насчет «Никитиной» (Ноффке) офицеры SOE выяснили, что «города, о которых она хочет знать, – это Кёльн и Берлин» [429]. Но, судя по всему, Кёльн был лишь для отвлечения внимания.

В. Лота со всей определённостью пишет: задание Ноффке состояло в том, чтобы выйти на «Альту» – по-настоящему знакового берлинского агента советской военной разведки Ильзу Штёбе [430]. То есть группа «Тоник» – часть целой волны групп, постоянно засылаемых для восстановления связи с «Красной капеллой», среди которых были и «Альта», и «Старшина» [431], и «Корсиканец» [432].

Ноффке должна была добраться до Берлина (который, напомним, хорошо знала), найти «Альту» и помочь ей установить радиосвязь с Москвой. Задание вполне понятное – потребность московского Центра в дополнительной информации из рейха летом 1942 г. стала особенно острой: обстановка на советско-германском фронте вновь накалилась, немцы рвались на Кавказ и к Сталинграду. За ними открывались нефтяные поля не только Баку, но и Персидского залива. Кстати, последнее обстоятельство крайне тревожило и Британскую империю.

Летом 1942 г. Красную армию постигла катастрофа под Харьковом: сотни тысяч советских солдат и офицеров оказались в «котле», откуда их не выпустили агрессоры-немцы (а ещё итальянцы, румыны и хорваты-«усташи»). Между тем до этого оперативные планы советского командования основывались на информации, которую поставляла резидентура «Красной капеллы» в Швейцарии под руководством Шандора Радо.

Тот, в свою очередь, передавал в Центр материалы от источника «Люси» [433]– он прежде выдавал первоклассные сведения, но тут, получилось, прислал «дезу». Потом именно это станут инкриминировать Радо, чудом пережившему сталинские застенки. Понятно, что летом 1942 г. Центр искал новые источники информации, в том числе пытался восстановить контакт с «Красной капеллой» в Германии, с теми агентами, чьи данные сомнений не вызывали: в конце концов, именно «Альта», к которой шла Ноффке, первой сообщила в Москву о плане «Барбаросса» (пусть Сталин и отмел эти сообщения перед войной).

Кто бы знал 11 сентября 1942 г. – в день, когда Ноффке поднялась на борт британского судна в Архангельске, – что завтра, 12 сентября, «Альту» в Берлине арестует гестапо? Впрочем, в Москве об этом не узнают ещё долго (ибо, повторим, связь с «Альтой» была потеряна). 14 сентября пароход с Ноффке на борту отчалил, а её задание оставалось прежним. Кстати, из материалов ГРУ, которые видел В. Лота, выяснилось, что Эльза использовала не только уже известные нам имена и позывные («Елена Михайловна Никитина», «Поска»), – в картотеке советской военной разведки она проходила как «Ирма» [434]. «Ирма» шла к «Альте».

Для её группы SOE и миссия связи НКВД согласовали для парашютирования такую точку: «В 4 км на юг-юг-запад от Эндигена, в 5 с тремя четвертями км на юг-юг-запад от Райгеля и 15 км на северо-восток от Фрайбурга». Это район Штутгарта на юго-западе нынешней ФРГ, ближе к границе со Швейцарией. Возможно, для Центра было принципиально важно, чтобы агенты высадились в рейхе в том месте, где смогли бы, в случае чего, обратиться за помощью. Как мы увидим, помощь понадобилась.

Британцы считали, что «Кольцова» (Кёлера-«Конрада») интересовала возможность внедриться на венские заводы «Штайр-Даймлер-Пух» [435]. В любом случае, речь шла о Вене, об Австрии. Судя по дальнейшим событиям, опорой для него в Вене были структуры не советской разведки, а местной компартии (к которой он, впрочем, и принадлежал до войны, как мы помним, постоянно наведываясь в Австрию).

В отношении «Новиковой» (Шок-Нагель-Борецки-«Чайки») британцы оставили отзыв: у неё «слабая ясность ума и нерешительность» [436]. Иными словами, она показалась им лишь подручным-радистом, не имевшим самостоятельного задания по выведыванию чего-либо.

Район высадки дня них – «в 4 с половиной километрах на восток к востоку от Вимпассинга, 2 с половиной км к западу от Лоретты и 8 с половиной км на север-север-восток от Айзенштадта». Это на подходах к столице Австрии.

Обе группы должны были вылететь со всё того же аэродрома «Темпсфорд» на стыке английских графств Бедфордшир и Кембриджшир, откуда Королевские ВВС осуществляли основную массу рейсов в интересах SOE и откуда взлетали большинство других советских агентов-«ледорубов».

Новые документы (взамен утонувших) для групп «Тоник» и «Содовая» прибыли в Британию из Советского Союза ещё 27 ноября 1942 г. Но вылет на континент всё откладывался и откладывался. Британцы объясняли это плохой погодой. В качестве компенсации «ледорубов» доставили на ещё один конспиративный адрес в английской провинции, где с ними провели дополнительные занятия по радиоделу.

Наступил новый 1943 г., на который придутся триумфы советского оружия в Сталинграде и на Курской дуге. Но тогда до этого было ещё далеко, хотелось спешить-спешить-спешить. Однако и 17 января (на которое наконец-то назначили вылет из Англии в сторону континента) британцы отложили отправку, потому что не успели с подготовкой багажа [437].

Путаница с багажом произошла не впервые: все помнили о том, как незадолго до этого был перепутан багаж отца и сына – агента НКВД Вильяма Круйта (пастора-коммуниста, парашютированного в Бельгию) и Ника Круйта (коммуниста, парашютированного в Нидерланды). Никто ещё не знал тогда, к чему это привело (Круйт-старший был арестован гестапо и, как потом выяснилось, обезглавлен), но все явно пытались перестраховаться. Очередная путаница с багажом со стороны SOE лишь добавляла раздражения НКВД.

В начале января 1943 г. глава миссии связи НКВД Чичаев выразил энергичный протест майору Седдону из Русской секции SOE (обратив внимание на то, что ссылки на плохую погоду в случае с другими агентами-«ледорубами» длятся уже 18 месяцев) [438]. Через голову своих визави в SOE Чичаев обратился напрямую к генералу Джеймсу Маршалу-Корнуэллу (осенью 1942 г. сэр Джеймс как раз перешёл в SOE, где отвечал за взаимоотношения с разведкой МИ-6 [439]). Но если это и сдвинуло процесс, то без немедленного результата.

В ночь с 24 на 25 января 1943 г., казалось, уже всё было готово к полёту группы «Тоник». Однако, несмотря на отличную погоду и наличие самолёта, вновь возникла проблема – теперь с экипажем: самолёт был из 138-й эскадрильи, а экипаж нашёлся только в 161-й [440], но один из его членов оказался болен… [441]