Уильям Миллер - На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

Франция примирилась с Турцией в 1802 году; французский полковник Себастиани был отправлен с особой миссией в Левант, якобы для расширения французской торговли, а на самом деле чтобы оценить стратегическое значение различных районов Востока. В 1805 году, благодаря Пресбургскому договору, по которому Австрия отдала Наполеону недавно приобретенные ею земли в Далмации, Франция получила доступ на Балканский полуостров, куда ранее путь ей был закрыт. Именно тогда Талейран составил свою знаменитую записку по восточному вопросу, в которой он советовал французскому императору отдать Австрии, в качестве компенсации, Молдавию и Валахию и тем самым преградить русским путь в Стамбул. Если бы эта идея была осуществлена, история Ближнего Востока пошла бы совсем по другому пути, и войны 1877–1878 годов никогда бы не было.

Девятилетняя французская оккупация Далмации так и не была достоверно описана английскими историками; однако она заслуживает нашего внимания как пример ошибок, которые совершил даже такой гений, как Наполеон, в ходе управления страной, расположенной на границе Запада и Востока. Долгое венецианское господство в Далмации оставило на прибрежных городах этой области неизгладимый отпечаток. Надо, впрочем, отметить, что Венецианская республика Святого Марка проводила политику подавления далматинской торговли и мешала распространению идей просвещения.

Во время своего первого краткого господства в Далмации, с 1797 по 1805 год, у австрийцев не было времени что-либо существенно изменить, но они начали строить дороги, которых в эпоху венецианского владычества вообще не было. Впрочем, австрийцы и сами мало в этом преуспели, ибо вскоре провинция перешла под власть французов. Поэтому эмиссарам Наполеона пришлось создавать все практически с нуля, и сначала они занялись работой с большим здравым смыслом. Однако во французском управлении Далмацией можно четко выделить два периода, каждый из которых имел свои отличительные черты и представлял различные аспекты политики Наполеона. Пока Далмация была частью марионеточного Итальянского королевства, с 1805 по 1809 год, французский император, все еще мечтавший о завоевании Балкан и даже о походе в Индию, считал Иллирийское побережье прекрасной базой для этого похода. Он понимал, что гавани Рагузы (Дубровника) и Котор могут в будущем стать его военно-морскими базами, и для управления Далмацией отправил туда выдающихся людей, ибо в те годы необходимо было адаптировать французские методы руководства к местным условиям. Мармон и Дандоло, сменившие первого представителя Франции Молитора, были, как писал один австрийский историк, «самыми выдающимися администраторами, которые когда-либо правили Далмацией», но они не смогли найти общего языка друг с другом. Гражданский чиновник считал военного невеждой, который вечно сует нос в чужие дела, а военный относился к штатскому как к непрактичному педанту.

Тем не менее оба успели кое-что улучшить в доверенной им провинции. Молитор не внес крупных изменений в австрийскую систему управления, зато Дандоло не терял времени даром: он начал выпускать первую в Далмации газету, открыл среднюю школу и добился поддержки православного духовенства, которое до этого подчинялось католическому лидеру, даровав им епископа одной с ними веры. Впрочем, эта мера, которую уже рассматривали в свое время австрийцы, надеясь ослабить в Далмации влияние Черногории, привела к обратному эффекту. Она обозлила католиков и не принесла благодарности православных, так что, когда в Далмацию вторглись русские, последние активно их поддерживали; во время же французской оккупации далматинское духовенство всех конфессий считало агентов Наполеона атеистами и цареубийцами, используя свое мощное влияние на невежественных людей во вред своим правителям.

Мармон, однако, оставил о себе память как строитель дорог, и крестьяне до сих пор рассказывают историю о том, как французский генерал «сел на коня и велел своим солдатам построить дороги, а когда он спешился – гляди-ка! Дороги уже были готовы!». К тому же он составил очень точную карту побережья Далмации с его бесчисленными островами и опасными течениями, а другие его соотечественники сумели убедить недоверчивых местных жителей в преимуществах вакцинации, уменьшив тем самым смертность на большей части этих восточных владений Франции.

После 1809 года планы Наполеона изменились, и он стал смотреть на Далмацию как на инкубатор солдат высокого роста, а на ее жителей – как на пушечное мясо. Удивительный факт – тот самый народ, который охотно помогал Венецианской республике, когда она доживала свои последние дни, категорически отказался встать под знамена французского императора. Все военные призывы от первого до последнего оказались провальными, а когда в 1809 году между Францией и Австрией вспыхнула война, далматинцы, как один человек, встали против Наполеона. После этого с этой страной начали обращаться безо всякого учета ее особого положения. Не будучи уже частью королевства Италии, но образовав, вместе с Рагузой (Дубровником), две из семи Иллирийских провинций, Далмация уже не имела отдельной от других доминионов Наполеона истории, то есть непосредственно вошла в состав Французской империи.

Иллирийские провинции, в которых проживали люди пяти национальностей: немцы, итальянцы, хорваты, сербы и словенцы, – были объединены с Францией, хотя между нормандским или бретонским крестьянином и далматинским рыбаком не было ничего общего. Тем не менее далматинцы в такой же степени, как нормандцы и бретонцы, вынуждены были теперь подчиняться жесткому и несгибаемому «Кодексу Наполеона», ибо считалось, что то, что хорошо для Франции, годится и для Далмации. Вместо людей вроде Дандоло и Мармона к управлению пришли неопытные доктринеры или чиновники, механически выполнявшие требования законов, составленных в Париже безо всякого учета истории и нужд тех стран, которыми они были призваны руководить. Продуманная до мельчайших деталей организация Иллирийских провинций уже в 1811 году потерпела полный крах, и сами французы это искренне признавали. Ради идеи централизованного управления они пожертвовали всем, и, когда в 1814 году Австрия возвратила себе Далмацию, народ встречал ее солдат как освободителей.

Более того, во время войны с Наполеоном британский военный флот нанес огромный ущерб далматинской торговле, хотя некоторые острова: Лисса (Вис), Курцола (Корчула), Рагузский (Дубровникский) архипелаг и другие, находившиеся с 1812 по 1815 год под властью англичан, получили некоторую компенсацию. Так, очень важная морская база острова Лисса (Вис), у берегов которой английская эскадра в 1811 году разгромила французскую, во время непродолжительной оккупации англичанами превратилась в процветающий центр торговли. За два года население увеличилось почти в три раза; к тому же здесь нашли приют представители всех враждебных Наполеону наций. Ни разу за всю свою историю этот остров не знал такого расцвета. Британский губернатор Курцион создал на нем местные учреждения; мемориальная доска сохранила об этом память благодарных жителей. Англичане восстановили на пяти Рагузских островах их старые, привычные людям законы, а во главе администрации каждого острова были поставлены представители местных дворянских семей. Британии нечего стыдиться той роли, которую она сыграла в критический момент для страны, чьи моряки вряд ли уступали в храбрости ее собственным.