Уильям Миллер - На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

План раздела европейских владений Турции, который Наполеон набросал во время своих переговоров с царем Александром I в Тильзите, был не более практичен, чем планы, составленные позже. Но каким бы грубым он ни был, в нем содержалось одно-два предложения, которые даже сейчас представляют собой определенную ценность. Наполеон хотел отдать Бессарабию, Молдавию, Валахию и Северную Болгарию России, забрав себе Албанию, Фессалию до самого Салоникского залива, Морею (Пелопоннес) и Крит, а Австрия должна была удовлетвориться частью Боснии и Сербии. Однако Александра I, наследника Петра I Великого и Екатерины II, такая скромная порция добычи не удовлетворила. Он был согласен отдать Наполеону, в добавление к большому куску земель, на которые тот зарился, острова Эгейского моря, Сирию и Египет, если Россия в ответ получит Константинополь и Румелию. Участник этих переговоров, личный секретарь французского императора, писал, что накануне Наполеон, накрыв своим пальцем то место на карте, где была обозначена столица Турции, с негодованием воскликнул: «Константинополь! Константинополь! Никогда! Это же мировая держава!»

Последующие события, вероятно, уменьшили стратегическое значение этого замечательного города, но мало кто решится отрицать, что его приобретение уже давно было заветной целью России, хотя из всех турецких провинций, обещанных России по условиям Тильзитского мира, Бессарабия стала единственной, которую она включила в состав своей империи. Франция, которая в то время владела Далмацией и собиралась снова занять Ионические острова, естественно, мечтала о приобретении новых земель на Ближнем Востоке, от чего она позже отказалась. Передача же Австрии части Боснии стала предвестником Берлинского договора 1878 года.

В двух секретных статьях два императора (Наполеон и Александр I) пообещали друг другу, что в том случае, если французской дипломатии не удастся дать новому султану почувствовать силу своего влияния, «освободить всю европейскую территорию Турции, за исключением Румелии и столицы, от ига и притеснений турок».

К подготовке к этому филантропическому разделу французы приступили сразу же. Мармону было велено собрать сведения о Боснии, Македонии, Фракии, Греции и Албании, об их ресурсах и военной ситуации, но при этом не проявлять дружелюбия к паше Боснии, в резиденции которого жил французский генеральный консул. Еще одним следствием франко-русского договора стало возвращение французов на Ионические острова. Овладение Котором и Корфу, по-видимому, должно было стать прелюдией к большой кампании против Турции, которая могла, по словам одного британского дипломата, привести к большой войне против остальной Европы.

Жители Ионических островов, которые с большим энтузиазмом встретили в 1797 году армию демократической Франции, как долгожданное освобождение от гордых венецианцев, проявили полное безразличие ко второй французской оккупации десятью годами позже. В промежутке между ними, при протекторате России и Турции, 21 марта 1800 года эти земли объединились в Республику Семи Островов, которая, хотя и лишилась своих бывших владений на континенте, стала первым автономным греческим государством Нового времени.

К сожалению, Ионическое содружество позволило себе роскошь постоянной смены правительств. В течение двух лет было принято три конституции, а небольшая революция, случившаяся на острове Корфу (Керкира), показала, что его жители не сильно изменились с того дня, когда они внушили Фукидиду моральные максимы о вреде гражданской борьбы.

Сначала на островах решили испробовать прелести федерации. Федеральный сенат, президента которого называли архоном, собирался на Корфу, а отдельными островами управлял местный дворянский совет. Но демократы посчитали этот орган чересчур аристократическим, а сторонники федерации решили, что он стремится к сепаратизму. Кефалония (Кефалиния) и Итака провозгласили независимость, а на острове Занте (Закинф) подняли британский флаг. Национальное собрание заседало на острове Корфу (Керкира), а остальные острова должны были позаботиться о себе сами. Тогда в дело вмешалась Россия и даровала островитянам одну из тех конституций, которые она навязывала странам, входившим в сферу ее влияния, но за пределами своих собственных владений.

Однако работе Ионического правительства помешало возвращение французов. Наполеон теперь более чем когда-либо был убежден в стратегическом значении острова Корфу (Керкиры); «если я его потеряю, – говорил он, – меня постигнет большая беда». Он организовал правление Ионическими островами по чисто военному образцу; сенат островитян лишился власти, и французы стали править абсолютно, к великому возмущению народа.

Впрочем, вторая французская оккупация продолжалась не очень долго. В октябре 1809 года британские войска оккупировали Кефалонию (Кефалинию), Занте (Закинф), Итаку и Сериго (Китира); их целью было защитить Сицилию, которая в ту пору была занята англичанами. Остров Айия-Мавра (Лефкас) стал французским в апреле 1810 года. Возглавил управление занятыми британцами островами бригадир Освальд, который назначил военных губернаторов. Впрочем, эти чиновники часто сменялись, и гражданским и военным губернатором вскоре стал генерал-лейтенант Джеймс Кемпбелл. У французов оставались лишь два острова – Корфу (Керкира) и Пакси. Пакси был взят в феврале 1814 года, а блокада Корфу оказалась безуспешной. Наполеон писал, что «с каждым днем важность Корфу возрастает; если англичане сумеют его удержать, то станут хозяевами всей Адриатики».

Тем не менее, называя Корфу «ключом к Адриатике», создав здесь Ионическую академию, Наполеон не сделал ничего для развития ее экономики. Торговля Корфу была разрушена блокадой; прекрасные оливковые деревья на острове вырублены солдатами, а французское правительство острова сдалось британцам после первого падения Наполеона в 1814 году. Это было сделано по требованию конвенции, заключенной 23 апреля 1814 года. Приказ о сдаче был выполнен 24 июня; французская администрация, несмотря на то что губернатор Донцелот в своих мемуарах с большой теплотой отозвался о жителях Корфу, не принесла островитянам благоденствия, как и венецианская или российская до нее.

Планы Наполеона по разделу Турции, сформулированные в Тильзите в 1808 году, во время новой встречи с русским императором, были уже другими. Французский император понял, что строить планы крупных операций на Востоке бессмысленно, когда перед ним лежит Запад. Он уступил Молдавию и Валахию России, не отнял у Турции никаких территорий и совместно с русским царем дал гарантии другим турецким провинциям. После этих переговоров Англия и Турция прекратили военные действия и в 1809 году заключили Дарданелльский мир. Однако Русско-турецкая война, несмотря на короткое перемирие, продолжалась. Россия уже в который раз поняла, что победить своих многолетних врагов не так-то просто, но победа тем не менее досталась русским. Они форсировали Дунай и овладели мощной крепостью Силистрия, что им не удастся сделать в 1854 году. В их руки перешли также другие города на Дунае: Никополь (Никопол), Свиштов и Рущук (совр. Русе), но после изменения политики Наполеона русские войска вынуждены были остановиться. Предвидя неизбежное нападение французов на свою страну, царь вынужден был отвести войска, чтобы защищать Россию [15] Турки терпели в войне поражение, но в начале 1811 г. ввиду угрозы вторжения наполеоновской армии в Россию часть войск русской Дунайской армии была направлена на западную границу. Однако вставший во главе уменьшившейся почти наполовину армии (осталось 46 тысяч человек и 218 орудий) М.И. Кутузов вынудил превосходящие турецкие войска в конце 1811 г. капитулировать и подписать в мае 1812 г. Бухарестский договор. .