Софья Радзиевская - Рам и Гау [Повесть об обезьянолюдях]

Стараясь не привлекать внимания, старик обошёл тушу мастодонта и теперь сидел около Рама, с аппетитом уплетая мелко нарезанное мясо. Они не говорили, лишь изредка, как будто случайно, переглядывались, они понимали друг друга без слов.

Темнело, от реки потянуло сыростью. Густые хлопья тумана выползли из кустов и, качаясь, поплыли над поляной к подножию скалистой стены. В прогретой дневным солнцем пещере было теплее, чем внизу. Сытые серебристые собрались уже подниматься.

Вдруг из кустов раздался леденящий душу вой! Рам схватил руку Мука, в ужасе прижался к нему, ища защиты. Вой этот был знаком обоим. В ту же минуту страшные рыжеволосые посыпались из кустов, так же стремительно, как при нападении на людей орды. По трое и четверо они бесстрашно кидались на каждого великана. Неуклюжие серебристые падали, беспомощно размахивая руками.

Передняя группа рыжеволосых отвлекала внимание, а те, что были сзади, тяжёлыми палицами ломали великанам ноги. На вой серебристые отвечали страшным рычаньем и, если удавалось схватить врагов руками, разрывали их на части. Но рыжеволосые им почти не попадались, меткими ударами они разбивали лежащим великанам головы.

Маленькие тёмные фигурки — Мук и Рам, — не обратили на себя внимания: рыжеволосые вели большую войну. В начале нападения Рам растерялся, но старик не по годам проворно вскочил на ноги и потянул его в сторону тропинки, тянувшейся вдоль каменной стены. Это по ней Мук дважды прошёл днём. Теперь он уверенно бежал по знакомой дороге, одной рукой крепко сжимая дрожащую руку Рама, другой — своё любимое рубило: Мук изловчился подхватить его с земли, пробегая мимо предводителя серебристых. Тот лежал с размозжённой головой, выпустив из рук рубило, изготовленное Муком у него на глазах. Вокруг валялись тела изуродованных рыжеволосых. Серебристый великан дорого продал свою жизнь.

День за днём орда шла неуклонно вперёд по берегу реки. Солнце, едва выглянув утром из-за края земли, заставало людей уже в походе. Совершенно измученные, они прекращали свой торопливый бег только вечером, когда последний луч прятался за горизонт. Узкая полоска отмели у самой воды внушала больше доверия, чем наклонившийся над обрывом лес. Тем более, что лес изменился — незнакомые деревья становились выше и толще, странные птицы перекликались чужими голосами. Как-то удалось на песчаной косе окружить и убить огромного оленя. Мяса, горячего, дымящегося, хватило на пир, длившийся целый день. Но Гау, опьянённый добычей не меньше других, всё же заметил, что олень был тоже незнакомый: и шкура другая, и рога. Правда, долго он над этим не думал: мясо было как мясо, а это главное.

Иногда скалы спускались к самой воде, отмель исчезала. Тогда люди взбирались наверх, шли, продираясь сквозь чащу, заплетённую ползучими растениями. Между лианами, словно ожившие стебли, ползали чужие пёстрые змеи. Они встречались всё чаще, и это была хорошая еда, если успеть ударом дубинки вовремя перебить змеиный хребет. Но раз совсем небольшая змейка ужалила мальчика Зая. Нога его на глазах у всех распухла, и он умер в сильных мучениях. Люди выучились идти очень осторожно, опасаться каждой палки, лежащей на тропинке: ведь она могла внезапно превратиться в шипящего врага. В тоске, всматриваясь в сплетения лиан, они ждали, когда же крутой берег отступит от воды и можно будет опять спуститься на безопасную золотистую полоску отмели.

Гау, как и все люди орды, ещё не знал, что рыжеволосые продолжают поход по лесу и уже напали на серебристых великанов. Впрочем, о том, что серебристые существуют на свете, он тоже не знал — орда благополучно прошла по берегу мимо их пещеры. Но он чувствовал: незримая опасность крадётся по пятам. От неё одно спасение — пробираться вперёд. Чувствовали это и другие. Боязливо оглядываясь, они сами, без приказа, стремились всё дальше, всё быстрее, так далеко и быстро, как только могли нести их израненные и измученные ноги.

Хорошо было одно: становилось всё теплее, даже ночь не приносила пронзительного холода. Люди орды не знали, что река неуклонно ведёт их на юг, но ощущали тепло и радовались ему. Случалось, в середине дня на согретом солнцем песке им вспоминалась прежняя беззаботность. Но тут же они спохватывались, и, словно завидев тучу, широко распростёршую над ними тёмные крылья, продолжали свой бег.

Лес кончился внезапно. Лишь отдельные деревья, выступив на травянистую равнину, будто задумались — не отступить ли им назад, в тенистую гущину. Трава поднималась до пояса, тёплый ветер шевелил её, разнося незнакомые странные запахи. Казалось, на приветливом просторе ничто не грозит опасностью. Но самый простор был непривычен и потому беспокоил.

Люди орды, постоянно оглядываясь, сбились в кучу на опушке леса, не решаясь ступить в освещённое солнцем пространство. Казалось, вот-вот они устремятся назад, в привычный лесной полумрак, где можно всегда укрыться от опасностей. А здесь…

Гау, сам смелый Гау, дойдя до границы тени, падающей от последнего могучего дерева на опушке, остановился в нерешительности. Ноздри его усиленно шевелились, ловя незнакомые запахи, брови сошлись над маленькими глазами. Он поднял руку, чтобы защититься от яркого света, но тут какой-то звук заставил его быстро обернуться. За его спиной, слегка нагнувшись и не сводя глаз с дремучей глубины леса, стоял Урр. Это он издал тихое предостерегающее рычанье сквозь стиснутые зубы. Гау понял: Урр тоже ощутил опасность, коварно пробирающуюся из глубины леса за ними по пятам.

Колебания словно ветром сдуло. Гау дал сигнал: вперёд! Высокая трава с шелковистым шелестом расступилась, и люди орды торопливо погрузились в неё. Шли, как всегда, в боевом порядке: несколько матерей с уцелевшими детьми в середине, мужчины по бокам, Урр замыкал шествие. Вдали равнина переходила в невысокую каменистую гряду. Там, на защищённом со всех сторон утёсе, можно отдохнуть в безопасности. Это поняли все, и страх перед открытой равниной постепенно ослабел. К тому же зелёное травяное море кипело жизнью: ящерицы, насекомые, толстые зверюшки, похожие на мышей, но не такие быстрые — их легко было ловить не останавливаясь, прямо на ходу.

Постепенно лица изголодавшихся людей посветлели и разгладились, сжатые челюсти зашевелились, смакуя вкусную еду. Отдалявшийся с каждым шагом лес уходил из памяти, каменистая гряда манила отдыхом.

Но что это? Возвышенность вдруг ожила: на ней замелькали какие-то странные фигуры. Перескакивая с одного камня на другой, они подпрыгивали, стараясь встать во весь рост, видимо, чтобы дальше видеть, и снова падали на четвереньки. Люди замедлили шаг, сжались теснее, а Урр наоборот зашагал быстрее. Оказавшись во главе отряда рядом с Гау, он перехватил поудобнее тяжёлую дубину, заменившую прежний камень, и уверенно двинулся вперёд.