Никита Тихомиров - Хождение в Похъёлу

Ночное происшествие вновь заставило братьев призадуматься. В этой северной стране юхти совсем не боялись ни огня, ни охранителей, ни предков. Для них словно не существовало законов, которым следовали все иные существа, населяющие Средний мир. Началось это ещё раньше, на подходе к Ёллуола — стране лесов. Как-то вдруг число юхти пополнилось новыми собратьями, ещё более мерзкими, чем прежние. В одну из ночей, братья услышали чей-то смех и выбрались из куваса под холодный свет звёзд. В тот раз, правда, обладатели этого жуткого смеха так и не подошли к стоянке, и Алмори с Атхо успокоились — мало ли разных юхти коптят скверной этот необъятный мир? Но, как оказалось, успокоились они рано. Потеряв бдительность и всецело полагаясь на защиту хёнки, они едва не поплатились жизнями за свою беспечность. Пару ночей новые, хохочущие юхти не трогали их, присматривались, а на третью охотники были разбужены шумом и толкотнёй возле самого куваса. Кто-то лез прямиком в хижину, сотрясая свод над головой, в нескольких местах кто-то ещё скрёбся через стены, раскидывая лапник и шевеля шесты. Только опыт, охотничья привычка к присутствию постоянной опасности за плечами и сноровка помогли им дать решительный отпор наседающим со всех сторон тварям. Выпустив несколько стрел в темноту, стараясь при этом не угодить друг в друга и похватав копья, они выскочили из хижины и начали колошматить метавшуюся нечисть. Пробившись к светящемуся муравьиным кишением затухающих угольков кострищу, они оживили огонь и встали плечом к плечу, готовые снова вступить в бой. Но юхти уже не было, слышен был лишь удаляющийся их вой и неживой, не от сего мира, смех. И треск валежника в непроглядной чаще ельника.

Потом, пока они много дней шли под пологом леса, смеющиеся юхти куда-то исчезли. Стало опять спокойнее, ночи проходили тихо. Но когда лес поредел и придвинулся к самой реке, лентой змеясь вдоль её берегов, а справа и слева стала видна всхолмлённая равнина, опять началась неподобь, недолгая передышка окончилась.

С каменистых увалов по ночам стали слышны уже знакомые визг и хохот. С каждой следующей ночью юхти придвигались всё ближе к стоянкам, пока, наконец, хёнки и огонь не утратили последние силы над ними. И с каждой новой ночью юхти становились всё наглее. Атхо даже высказал предположение, когда именно, в какую из ночей, юхти сожрут их обоих. Правда, ошибся. Уж три «лишних» дня прожили они. Но насколько хватит человеческих сил? Сколь долго ещё смогут они отражать натиск Тёмных сил? Битва рано или поздно окончится, и окончится их, Алмори и Атхо, поражением. И не было бы смысла бороться с судьбой, кабы от их существования и борьбы не зависели жизни тех, кто идет им вослед. Так же, наверное, думает и Вёёниемин.

Ясно было одно: нужно как-то отделаться от хохочущих юхти.

Осень уже миновала свою чарующую пору. Осыпались и побурели листья, опали усохшие травы, лес приобрёл прозрачную сквозистость и лёгкость. Тёплые дни совсем миновали, и почти каждое утро на землю ложился белым налётом иней, а лужи затягивало прозрачной корочкой. Спешно неслись по небу гомонливые клинья перелётных птиц. Мерзкие затяжные дожди уступили место робким пока ещё снежинкам, сыплющимся с низких отяжелевших туч. Запасливые мыши и бурундуки доверху набили свои подземные кладовые кедровым орехом и теперь, разжиревшие и ленивые, лишь томно поглядывали из своих нор, готовые к грядущим переменам. Оживились, стремясь нагулять побольше жира перед спячкой, медведи. Звери стали опасными и встреча с ними не сулила ничего хорошего. Звонче и настырнее зазвучали заполошные крики кедровок. Осень стремительно отходила. Навстречу их движению с далёкого севера наступали холода. Надвигалась зима.

И усаживаясь вечером после перехода или вытягивающих жилы тяжких трудов, братья всё чаще заговаривали о том уже недалёком времени, когда им придётся поворачивать вспять. Их сородичи, должно быть, уже остановились где-то на одной из обнесённых куванпылами стоянок, споро врываясь в землю и норовя до снегов поставить землянки. А ведь надо ещё набить на зиму зверя — благо за лесом, на открытых лугах вновь появились несметные оленьи стада. По всему видно, что пора уж разворачиваться. Они оба устали, оба нуждались в отдыхе и покое, которые могли обрести лишь среди своих. Туда, назад, к близким тянуло их нестерпимо. Но и судьба брата волновала не менее. Зачем Вёёниемин всё идёт и идёт вперёд? Отчего не возвращается? Что держит его, или заставляет продолжать путь? Ведь в одиночку зимой не выжить. Любая хворь неминуемо приведёт одиночку к одному — к смерти. Кабы не брат, они уже давно бы повернули. Но оба продолжали упорно двигаться дальше, от поворота к повороту, от одного приметного дерева к другому, продолжали продвижение, намереваясь разузнать о Вёёниемине хоть что-то, стремясь найти его, чтобы успокоить сердце и задать всё ж таки главный вопрос: нагнал ли он суури? Но ответ они получат не ранее, чем отыщут Вёёниемина. После долгих пересудов за очередным ужином Алмори и Атхо решили продолжать идти по следу брата до тех пор, пока на землю не ляжет снег. И только после этого воротить вспять.

Утро дарило землю мягким солнечным светом. Воздух едва заметно теплел. Лёд на обращённых к светилу валежинах, замшелых стволах и травах превращался в сырь. Солнце медленно ползло вверх, а вместе с ним просыпался и лес. Ожили, заёрзали в траве мыши, зацыркали полосатые бурундуки, замелькали пестротой расцветки над головами юркие и стремительные синицы. Со стороны реки донёсся треск сухостоя. Это всполошенный долетевшим по ветру человечьим духом сквозь чащу рванулся лось, вызвав на губах охотников снисходительную улыбку.

К полудню вышли на широкую торфяную марь, далеко отодвинувшую кромку тёмного леса. Ровная её поверхность тут и там была усеяна огромными окатанными валунами, череда которых густела по направлению к всхолмлённой Таасан и превращалась в неровную гряду. Как только охотники вступили на торфяник, с гряды долетел гадливый смех юхти, заставивший охотников взять луки наизготовку. «Снова они! — сокрушённо подумал Атхо, обводя гряду навороченных в беспорядке глыб тревожным взглядом. — По пятам идут, не отпускают». Брат выглядел не менее озадаченным.

Несуразные, с тонкими задними конечностями и мощным, льву подстать, корпусом и передними лапами, горбатые, юхти, держась на расстоянии, неотступно сопровождали охотников. Их рыжие, в сажных пятнах, бока промелькивали между серых глыб, показывались в лохмах кривой еловой поросли, проглядывали в зарослях давно облетевшей карликовой берёзки. И всякий раз, взглядывая в их сторону, охотники хмурили брови и сердито сопели, уже предвидя, что и на сей раз ночью им не видать покоя.