Александр Бушков - Копья и пулеметы [litres]

В занятых ими районах тайпины, выполняя свою программу, стали строить Царство Небесное. Мао Цзэдун (умнейший был человек) назвал их первыми китайскими коммунистами. В самом деле, практика тайпинов во многом предвосхищала большевистскую: они ввели всеобщие обязательные работы, конфисковали земли и имущество у помещиков, крупных торговцев и, как уж удалось, поделили между бедняками, в массовом порядке казнили коррумпированных императорских чиновников, не особенно и разбираясь в степени вины. Вдобавок начали борьбу с другим опиумом, «опиумом для народа» – крушили буддистские, даосские и конфуцианские храмы, монастыри, пагоды, святилища. Это многих от них оттолкнуло, но приверженцев оставалось еще достаточно.

Тем временем и во внешней политике дела заворачивались круто. В 1854 г. Великая Британия, Франция и США потребовали от императора официально разрешить европейцам торговлю опиумом, уже не заботясь, должно быть, о внешних приличиях. Император, пытаясь сохранить достоинство, отказал. Года два все было спокойно, но в 1856 г. китайские таможенники захватили корабль «Эрроу», на котором китайские же контрабандисты везли партию опиума. Контрабандисты были китайскими, а вот судно – британским, плыло под британским флагом. С точки зрения англичан, повод для войны был – лучше не придумаешь. Английские войска высадились в Китае, и к ним примкнул французский корпус. В те годы Франция старательно выполняла роль английского оруженосца. Это позже отношения между двумя странами испортились настолько, что всерьез ожидали войны, и Англия, и Франция старательно строили береговые укрепления…

Императорские войска понесли ряд сокрушительных поражений, а с юга нажимали тайпины… В июне 1858 г. были подписаны так называемые Тяньцзиньские договоры, по которым европейцы, и в первую очередь англичане получали новые привилегии: иностранцы могли использовать и другие китайские порты, кроме прежних шести, свободно передвигаться по стране и плавать по главной китайской реке Янцзы. Английские подданные получили право экстерриториальности: то есть, что бы ни натворил в Китае англичанин, китайскому суду он не подлежал. В Пекине открылись иностранные посольства (на что прежде китайцы не соглашались), были снижены торговые пошлины с «большеносых» (так в Китае называли европейцев). Но главное – была официально легализована торговля опиумом, львиную долю которой держали англичане. Так что не зря английский главнокомандующий лорд Элджин говорил: нет нужды аннексировать Китай, чтобы не получить вторую Индию (где как раз бушевало восстание сипаев, о котором подробнее позже). Англичанам и так было хорошо… Считавшаяся либеральной (!) газета «Дейли телеграф» писала в 1859 г.: «Мы должны высечь плетью каждого чиновника с орденом Дракона (один из высших китайских орденов. – А.Б. ), который вздумает подвергнуть оскорблению наши национальные символы. Каждого из них необходимо повесить, как пирата и убийцу, на реях британского военного судна. Зрелище дюжины этих обшитых пуговицами негодяев с физиономиями людоедов и в костюмах шутов, качающихся на виду у всего населения, произведет оздоравливающее влияние».

Ну вот слыхом тогда не слыхивали о политкорректности и толерантности, что думали, то в газетах писали и в парламенте говорили.

Англо-французские войска, разбив маньчжурскую конницу, заняли Пекин. Император бежал. Победители весело разграбили его летний дворец (а грабить там было что), а потом сожгли. Новый мирный договор подтверждал все статьи Тяньцзиньских договоров.

(Поскольку из песни слов не выкинешь, должен уточнить: тогда же русский посол граф Игнатьев подписал договор, по которому к России переходило 400 000 квадратных миль в Приамурье – земли, из-за которых Россия и Китай спорили и пару раз воевали еще с XVII в. Ну что тут скажешь? Все тогда так делали, сильные отхватывали куски у слабых, и это считалось вполне пристойным поведением. По крайней мере русские не торговали опиумом и в «опиумных войнах» участия не принимали.)

Вскоре пришел черед тайпинов. Они – наивные души! – решили полностью искоренить торговлю опиумом на подконтрольных им территориях. Вот тут дружеская улыбка англичан моментально сменилась волчьим оскалом. Борьба с прогнившей монархией – это, конечно, красиво и благородно, но опиум – это святое.

Британцы совершили поворот на сто восемьдесят градусов – им было не привыкать откалывать в политике такие номера. Английские и французские войска обрушились уже на тайпинов. Английские военные инструкторы сколачивали из деморализованных императорских частей соединения, способные воевать по-настоящему. Не отставали и французы – они прислали своих офицеров, подготовивших «отряд иностранных ружей», воевавший с тайпинами довольно успешно. К ним примкнул многочисленный отряд наемников под командованием американского авантюриста Уорда (американцы, английские матросы и филиппинцы), печально прославившийся лютыми грабежами и убийствами направо и налево правого и виноватого.

Тайпинов разгромили. Хун Сюцуань покончил с собой. Когда в 1864 г. разделались с остатками тайпинов, смело можно сказать, что Китай перестал существовать как независимая страна. Император оставался на престоле, но заправляли всем европейцы, и в первую очередь англичане, торговавшие теперь опиумом совершенно официально. Полстраны лежало в развалинах – оросительные каналы и плотины разрушены, поля сожжены, многие города и неисчислимое число деревень разорены. В самом деле, зачем еще и аннексировать Китай? Англичане и так получили все привилегии, какие только хотели. Китай и так фактически стал колонией, и это продолжалось, пока не пришел Мао Цзэдун и не взял Пекин.

Сколько миллионов китайцев погибли от опиума, так никогда и не будет подсчитано, но счет идет именно что на миллионы. К тому же китайских рабочих стали десятками тысяч вывозить в колонии Британии и Франции, в США – с согласия императора (а куда бы он делся? Не в рабство, конечно, но они были заняты на самых тяжелых работах, получали сущие гроши и на социальной лестнице стояли ниже плинтуса, абсолютно бесправные (прочитайте Брета Гарта, у него лучше всех из американских писателей описано положение китайских кули).

Но мы чуточку забежали вперед. Если вернуться в начало 50-х годов XIX в., мы обнаружим, что британцы выбрали себе новую мишень. Федор Иванович Тютчев, не только великий поэт, но и крупный государственный чиновник, писал жене: «Мы приближаемся к одной из тех исторических катастроф, которые запоминаются навеки. Невозможно, чтоб было иначе; невозможно, чтобы приступ бешенства, обуявший целую страну, целый мир, каким является Англия, не привел к чему-нибудь ужасному». Он же чуть погодя: «Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом все сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи».