Уилл Хант - Подземный мир. Нижние этажи цивилизации

С МОМЕНТА НАШЕГО ВТОРОГО СПУСКА прошло примерно полторы минуты, когда Стив, направляющий группы, крикнул: «Крыса!»

Серая, размером с бандикута [24] Бандикуты — небольшие сумчатые, обитающие исключительно в Австралии и Новой Гвинее. Приблизительный средний вес особей большинства видов бандикутов около 1 кг (от 140 г до 2 кг). При этом средний вес серой крысы — 400 г, хотя существует множество легенд про весьма крупных «крыс-мутантов», обитающих в канализациях мегаполисов. — Примеч. научного редактора . , она длинными прыжками метнулась в нашу сторону. Мы все запрыгнули на сточную трубу, обхватив ее ногами, и животное пробежало под нами, ударяя хвостом по сторонам и оставляя за собой V-образный след.

Наш путь на север пролегал через коллектор под Севастопольским бульваром, крупный круглый туннель-канал, отделанный кирпичом, с двумя толстыми трубами — для питьевой и непитьевой воды. Именно в этот коллектор поступала вода из всех остальных труб. В углублении по центру проходил второй канал — сливной желоб, cunette, — четыре фута в ширину, покрытый испариной. Он предназначался для всех мыслимых форм материи, оказавшихся невостребованными на поверхности. За раз можно было увидеть: шприц, мертвую птицу, вымокший билет метро, разрезанную кредитную карту, этикетку с бутылки вина, презерватив, кофейный фильтр, много катышей туалетной бумаги, экскременты. «Канализационный свежачок», — сказал Мо. «Свежак» на языке городских исследователей означал человеческие испражнения.

Во время последних приготовлений перед входом (Лиз выжимала всем на руки антисептик, Мо включал свой детектор газа) Стив попросил нашего внимания.

Он получил сообщение от Иана, старшего по погоде.

ОЖИДАЕТСЯ ДОЖДЬ, ВОЗМОЖНА ГРОЗА. БУДЕТ СЫРО.

Стив прошел по кругу, глядя каждому в глаза, но увидел только решимость. Мы пробыли под землей тридцать один час — и зашли слишком далеко, чтобы сдаваться вот так.

«Призываю всех быть внимательнее», — произнес наш руководитель. Главное, по его словам, — следить за количеством воды в сливном желобе и второстепенных трубопроводах. Тогда с нами ничего не случится.

Этот человек знал особенности различных канализаций, вероятно, лучше всех на планете; это и успокаивало, и напрягало, поскольку он мог бы начать рассказывать — во всех подробностях — о том, что именно с нами произойдет в случае грозы. На ос клизлой стене коллектора он начертил пальцем небольшой график, изображающий, с какой экспоненциальной скоростью будет подниматься вода. «Я спускался в коллекторы в Нью-Йорке, Лондоне, Москве, — сказал он. — Но ток воды в Париже самый мощный из всех, что я видел. Доходит до лодыжек, до колен, до пояса, пока успеваешь понять, в чем дело. Если увидим, что уровень воды растет, в ту же секунду бежим к ближайшей лестнице».

Во время подъема по коллектору все молчали. Я шел практически на цыпочках: козырек был скользкий, и мои ботинки почти с ним не сцеплялись. Воздух был тяжелым, как в джунглях, вокруг нас всё булькало, клокотало, изрыгалось, — так звучит, понял я, пищеварение Парижа. Амбре оказалось тоньше, нежели мне представлялось: запах из холодильника, который давно не мыли, — но было понятно, что запах останется на одежде. На темных развилках поджидали ловушки, словно созданные по гравюрам Пиранези, — скользкие трубопроводы и клапаны [25] Имеется в виду серия гравюр Джованни Баттисты Пиранези «Фантастические изображения темниц» (Le carceri d’invenzione, 1749–1780). — Примеч. редактора . . Проходя под одной из технических установок, на высоте примерно пятнадцати футов, я увидел свисающие клочьями обрывки туалетной бумаги — свидетельство того, что именно эту сливную трубу лишь недавно использовали по назначению.

Работы в Марсельском туннеле, ок. 1885 г.; фото Феликса Надара; предоставлено Музеем Гетти по программе Open Conteny Program

Как-то раз из одной трубы полилась вода, и по всему коллектору прокатилось эхо. Мы замерли, широко раскрыв глаза, готовые ринуться к ближайшей лестнице.

«Всё нормально», — сказал Стив: воду спустил жилец-«жаворонок» в одной из квартир наверху. «Звук здесь гипертрофирован, — напомнил он. — Тоненькая струйка, а эффект — как от Ниагарского водопада».

ВСКОРЕ ПОСЛЕ СПУСКА В КАТАКОМБЫ Надар принялся за исследование канализации. В течение нескольких недель он перемещался по «пищеварительной системе» города, а его помощники таскали инвентарь туда-сюда по козырькам. По сравнению с катакомбами канализация представляла куда более серьезные затруднения в плане передвижения. Здесь он иначе ощутил события, происходящие на поверхности: любой кратковременный дождь, каждый спуск воды в ватерклозете угрожал сорвать кадр, для которого требовалось восемнадцать минут выдержки в спокойной обстановке. Открывая затвор, Надар и его помощники всякий раз молились о том, чтобы не возникло трудностей. «Когда… мы приняли все меры предосторожности, — писал он позже, — устранили или обошли все препятствия — и в момент, когда наша решающая попытка подходила к концу, в последние секунды экспозиции из канализации откуда ни возьмись поднялось облако и испортило снимок… О, как мы проклинали тогда милую даму или симпатичного господина над нами, который, ни о чем не подозревая, выбрал самый неподходящий момент, чтобы поменять воду в своей ванне!» [26] Надар . Когда я был фотографом. С. 94–95. — Примеч. переводчика .

Фотографии канализации открыли взору публики темные водосточные трубы, одновременно сообщив им некоторую романтику. На некоторых снимках был изображен манекен, часто — в комбинезоне местного рабочего и в процессе труда. Другие фотографии были абстрактными, основу композиции на них составлял геометрический орнамент: труба, разделяющаяся на два патрубка, или поток нечистот, призрачный и едва различимый. Пар, образующийся в трубах, окутывал каждый снимок легкой дымкой, словно съемка велась с использованием завесы.

Канализация Парижа, фото Феликса Надара, Национальная библиотека Франции

Журналисты и обозреватели снова были без ума от фотографий. Одна из газет назвала Надара первопроходцем, который борется с опасностью и предательством в издавна проклинаемой подземной пустыне, создает снимки, несмотря на «удушающие, ядовитые пары от электрической батареи и до невозможности узкие коридоры». Философ Вальтер Беньямин говорил, что Надар «впервые сделал объектив инструментом, совершающим открытия» [27] См.: Беньямин В . Краткая история фотографии / перевод С. Ромашко. М.: Ад Маргинем Пресс, 2017. — Примеч. переводчика . .