Джин Ауэл - Клан Пещерного Медведя

Все-таки удивительно, что Уру оставили в живых. Видно, духи предназначили ее специально для Дарка. Те мужчины, Другие, о которых рассказывала Ода… Кто они? Иза говорила, я родилась среди Других и осталась одной из них. Но я ничего о них не помню. Что случилось с моей родной матерью? Может, у меня были братья и сестры? Где они теперь?» Эйла почувствовала, что в животе у нее тоскливо засосало. С содроганием она вспомнила прощальный наказ Изы. Думать о смерти Изы было слишком тяжело, Эйла пыталась отогнать мучительное воспоминание, но тщетно.

«Иза велела мне уходить, — вертелось у нее в голове. — Она сказала, я не принадлежу Клану. Сказала, мне надо найти Других, людей своего племени, своего мужчину. Здесь Бруд все равно не даст мне житья. А Другие, по словам Изы, живут на севере, на большой земле за полуостровом.

Но как я уйду? Здесь мой дом. Здесь мой сын. Я не могу оставить Креба. Что, если мне не удастся найти Других? Или они не захотят принять меня? Кому нужна такая уродина? Вряд ли кто-нибудь из Других воспылает желанием сделать меня своей женщиной.

Креб стал совсем дряхлым. Недалек тот день, когда он уйдет в иной мир. С кем я буду делить тогда очаг? Мы не можем жить вдвоем с Дарком — одному из охотников придется взять меня к себе. А если никто не согласится, взять меня будет вынужден вождь, Бруд. Он, конечно, вовсе не хочет, чтобы я поселилась у его очага. Но он может на это пойти, чтобы мне досадить. Нет, этого я не вынесу. Лучше жить с мужчиной из другого Клана, мужчиной, которого я в глаза не видела, чем с Брудом.

Наверное, мне и в самом деле стоит уйти. Дарка я заберу с собой. Но вдруг в пути со мной случится беда? Что станет с ним? Мой сын останется один-одинешенек, как я в детстве. Мне повезло, меня подобрала Иза. Но Дарк может оказаться менее везучим. Мне нельзя забирать его, он родился здесь, он принадлежит Клану, хотя в нем и живет частичка моего духа. К тому же, если я заберу Дарка, я причиню горе Уре. В другом Клане Ода готовит свою дочь в женщины моему сыну. Конечно же, она уверяет девочку, что ей нечего переживать из-за своего увечья, — у нее все равно будет мужчина. Нет, я не должна разлучать Дарка и Уру, они так друг другу подходят.

Но без Дарка я никуда не пойду. Лучше жить у очага Бруда, только бы вместе с сыном. Значит, я остаюсь здесь, и будь что будет». Эйла смотрела на спящего ребенка, пытаясь смириться с неизбежным, принять свой удел безропотно, как и подобает женщине Клана. На носик Дарка опустилась муха. Не открывая глаз, он сморщился и отогнал ее.

«Все равно я понятия не имею, куда идти, — размышляла Эйла. — На север? Но к югу отсюда только море, а вся земля к северу. Я могу бродить всю жизнь, так никого и не встретив. А вдруг Другие окажутся еще хуже, чем Бруд? Ода рассказывала, что они злые и грубые, заставили ее утолять их надобность, не позволив даже отвязать со спины ребенка. Лучше уж оставаться здесь, с Брудом.

Уже поздно, — спохватилась Эйла. — Пора домой».

Она разбудила сына, подхватила его на руки и направилась к пещере, стараясь забыть о Других. Но мысли о них крепко засели у нее в голове.

— Ты сейчас очень занята, Эйла? — осведомилась Уба, подходя к очагу Креба.

По ее смущенному и радостному лицу Эйла сразу поняла, что произошло. Пусть Уба сама расскажет, решила она.

— Нет, я вовсе не занята. Я всего лишь смешивала клевер и мяту — хотела попробовать, что получится. Погоди, я поставлю воду для чая.

— А где Дарк? — спросила Уба, пока Эйла мешала угли и опускала в сосуд с водой раскаленные камни.

— Играет с Гревом. Ога присматривает за ними. Эти двое жить не могут друг без друга.

— Наверное, потому, что Ога выкормила их обоих. Посмотреть на них — словно два брата, рожденные вместе.

— Да, только братья, рожденные вместе, всегда очень похожи, а Дарк с Гревом — нет. Помнишь, у одной женщины на Великом Сходбище было два совершенно одинаковых сына? Их невозможно было различить.

— Иногда двое, родившиеся вместе, бывают несчастливыми. А троих, рожденных вместе, обычно не оставляют в живых. Как женщина может выкормить сразу троих — у нее ведь всего два соска? — поинтересовалась Уба.

— Только если ей помогут другие женщины. Одной и двоих-то выкормить нелегко. Нам с Дарком повезло, что у Оги было вдоволь молока.

— Надеюсь, у меня молока тоже будет вдоволь, — произнесла Уба. — По-моему, Эйла, мой покровитель сдался.

— Я так и подумала. Скажи, Уба, с тех пор как у тебя появился мужчина, тебе хоть раз пришлось скрыться в уединении?

— Нет. Наверное, покровитель Ворна слишком долго набирался сил. Он сразу одержал победу.

— Ты уже сказала Ворну?

— Хотела подождать, пока не узнаю наверняка. Но он сам догадался — заметил, что я давно не скрываюсь в уединении. Он очень рад, — с гордостью сообщила Уба.

— Тебе хорошо с Ворном, Уба? Он добр к тебе?

— Да, очень. Он так обо мне заботится. А когда узнал, что я понесла, сказал, что давно меня ждал. Сказал, хорошо, что у меня будет ребенок. Оказывается, он всегда хотел меня и просил, чтобы меня ему отдали еще прежде, чем я достигла зрелости.

— Тебе повезло, Уба.

Эйла промолчала о том, что в Клане не было другой женщины, подходящей Ворну по возрасту. «Кроме меня самой, конечно, — промелькнула у нее досадная мысль. — Но зачем я Ворну? Зачем ему высоченная уродливая женщина, когда он может получить миловидную Убу, родную дочь и истинную преемницу Изы. Переживать мне не о чем, — успокоила себя Эйла. — Разве я хотела стать женщиной Ворна? Просто меня тревожит, что будет со мной и моим сыном, когда Креб отправится в иной мир. Без сомнения, я сделаю все, чтобы это случилось не скоро. Но, похоже, Кребу надоело жить. Он почти не выходит из пещеры. Если он не станет себя заставлять, близок тот день, когда он и не сможет выйти».

— О чем ты задумалась, Эйла? В последнее время ты часто грустишь.

— Меня очень беспокоит Креб, Уба.

— Он стареет. Он ведь намного старше матери, а она давно отправилась в иной мир. Мне очень не хватает ее, Эйла. Так тоскливо, как подумаешь, что вскоре Креб отправится за ней вслед.

— Мне тоже тоскливо, Уба, — с горечью откликнулась Эйла.

Эйла трудилась не покладая рук. Почти каждый день она отправлялась на охоту, а, вернувшись, дотемна хлопотала по хозяйству, словно боялась хотя бы мгновение посидеть праздно. Каких только дел она себе не придумывала: перебирала свой запас целебных трав, рыскала по лесам и лугам, чтобы его пополнить, без устали наводила чистоту у очага. Она плела корзинки и коврики, мастерила деревянные миски и тарелки, вырезала из меха новые накидки, обувь, рукавицы и шапки для будущей зимы, скручивала из сухого мха фитили для светильников, выдалбливала из камня ножи, скребки, топоры, делала ложки и черпаки из раковин, найденных на морском берегу. Когда наставал ее черед, она отправлялась с охотниками на промысел и сушила мясо, вместе с другими женщинами собирала плоды и коренья, молола и растирала зерна и орехи, чтобы Кребу и Дарку было легче жевать их. И все же у нее оставалось достаточно времени для тревог.