Джин Ауэл - Клан Пещерного Медведя

— Ох, Креб, — всхлипнула она, обвивая его шею руками. — Опять этот сон. Он не приходил ко мне много лет.

Креб чувствовал, что ее сотрясает дрожь.

— Что случилось с Мамой? — испуганно спросил Дарк, усевшись на подстилке. Никогда раньше он не слышал, чтобы Мама так кричала. Эйла успокаивающе погладила сына по голове.

— Что за сон, Эйла? — спросил Креб. — Опять про пещерного льва?

— Нет, другой. Теперь я припоминаю его лишь смутно. — Эйла вновь вздрогнула. — Креб, к чему этот сон? Я думала, что навсегда избавилась от ночных кошмаров.

Креб привлек ее к себе, и Эйла благодарно прижалась к нему. Оба вдруг вспомнили, что давно не сидели так, и обнялись крепче.

— Креб, Креб, мне так часто хотелось тебя обнять. Но я боялась, что ты рассердишься и оттолкнешь меня. В детстве, когда я была непослушной девчонкой, я часто тебя огорчала. Я знаю, сейчас тебе тоже есть, за что на меня сердиться. Но я люблю тебя, Креб.

— Эйла, даже когда ты была маленькой, мне трудно было бранить тебя за твои проступки. Я никогда не мог по-настоящему на тебя рассердиться, я слишком люблю тебя. Я люблю тебя и сейчас. Мне так жаль, что по моей вине у тебя пропало молоко.

— Но твоей вины тут нет, Креб. Я сама во всем виновата. Я и не думала тебя упрекать.

— Зато я корил себя множество раз. Но я не знал, что молоко пропадет, если женщина долго не кормит ребенка. Ты хотела побыть наедине со своей печалью; я думал, лучше не тревожить тебя лишний раз.

— Откуда тебе было знать про молоко, Креб? Мужчины не разбираются в таких вещах. Они не прочь повозиться с ребенком, когда он весел и сыт, но, стоит ему захныкать, спешат вернуть его матери. К тому же Дарку не навредило то, что он остался без материнского молока. Посмотри, какой он сильный и крупный, никто бы и не подумал, что для него еще не кончился год отнятия от груди.

— Но, Эйла, я видел, что тебе больно, что ты не можешь кормить ребенка сама.

— Тебе больно, Мама? — прервал Дарк, который до сих пор не мог успокоиться.

— Нет, Дарк. Маме не больно. У Мамы все хорошо.

— Почему он зовет тебя этим словом, Эйла?

Эйла слегка зарделась:

— Мы с ним играли — выкрикивали разные созвучия. Эти ему понравились, и он решил звать меня так.

Креб понимающе кивнул:

— Да, всех женщин в Клане он зовет матерями, а для тебя придумал особенное имя. Наверное, для него оно означает мать.

— Для меня тоже.

— Когда Иза нашла тебя, ты умела издавать губами множество созвучий. Наверное, люди твоего племени изъяснялись вслух.

— Люди моего племени — это люди Клана. Я женщина Клана.

— Нет, Эйла. — Креб жестикулировал неспешно и веско. — Ты не женщина Клана. Ты одна из Других.

— То же самое сказала мне Иза перед тем, как умереть.

Креб вскинул на нее изумленный взгляд:

— Неужели Иза тоже знала это? Она была на редкость мудрой женщиной, Эйла. Мне самому открылось, что ты принадлежишь Другим, лишь в ту ночь, когда ты проникла в потайное святилище.

— Поверь, Креб, я не замышляла ничего дурного. Сама не знаю, как я там очутилась. Понимаю только, я совершила что-то ужасное. Мне казалось, что после этого ты меня разлюбил.

— Нет, Эйла, я тебя не разлюбил. Я не разлюблю тебя никогда.

— Дарк хочет есть, — неожиданно заявил малыш. Он никак не мог забыть пронзительный вскрик матери, и оживленный разговор между Кребом и Эйлой был ему не по нраву.

— Неужели ты проголодался? Погоди, сейчас найду для тебя что-нибудь.

Креб неотрывно наблюдал за Эйлой, которая копошилась около потухшего огня. «Зачем духам понадобилось, чтобы она оказалась в Клане? — размышлял он. — Она родилась среди Других, Пещерный Лев защищал ее со дня появления на свет. Почему он привел ее сюда? Почему разлучил с людьми ее племени? Всех поразило, что он сдался и позволил ей родить ребенка, а потом не уберег от потери молока. Люди решили, так случилось потому, что сын ее обречен на несчастье. Однако по Дарку этого не скажешь! Крепкий, здоровый, веселый мальчик, все его любят. Возможно, Дорв прав, и духи всех мужчин Клана соединились, чтобы одолеть Пещерного Льва. Права и Эйла — сын ее вовсе не увечный. Он похож на нее и похож на людей Клана. Он умеет издавать губами причудливые звуки, как Эйла. Она родила его, но он принадлежит Клану».

Внезапно Креб ощутил, как кровь отхлынула у него от лица и по спине забегали мурашки. Ребенок, соединивший Клан с Другими! Что, если духи привели сюда Эйлу именно для этого? Чтобы она родила Дарка! Наш Клан обречен, ему уготована гибель, но племя Эйлы будет жить. Да, так поведали мне духи. Но что станет с Дарком? Он принадлежит и Другим, и Клану. А Ура, она не случайно так на него похожа! Она родилась после того, как один из Других утолил свою надобность. Значит, покровители их так сильны, что способны сразу победить покровителя женщины Клана? Да, это похоже на правду. Если женщин, рожденных среди Других, избирает Пещерный Лев, каковы же покровители у мужчин? В Уре Клан тоже соединился с Другими. А может, среди нас появятся еще дети, подобные Дарку и Уре? Если эти дети останутся жить, Клан не исчезнет бесследно.

Наверное, Клан наш был обречен прежде, чем Эйла увидела таинство, не предназначенное для женских глаз. В ночь духи просто открыли мне, каков удел моего племени, — нам предстоит покинуть землю. Но частичка Клана сохранится, она будет жить в таких, как Дарк и Ура. Хотел бы я знать, унаследовал ли Дарк память предков? Будь он немного постарше, я устроил бы для него обряд. Впрочем, это не важно. Наделен он памятью или нет, он неразрывно связан с Кланом. Эйла, девочка моя, любимое мое дитя, ты приносишь счастье, я понял это, как только увидел тебя. Теперь я знаю, для чего ты попала к нам. Ты — наше спасение. Нас ждет гибель, но мы не умрем полностью».

Эйла принесла сыну кусочек холодного мяса. Когда она опустилась рядом с Кребом, он оторвался от своих размышлений и пристально посмотрел на нее.

— Знаешь, Креб, порой мне кажется, что Дарк не только мой сын, — задумчиво произнесла она. — С тех пор как у меня пропало молоко, он переходил от очага к очагу, от одной груди к другой, и теперь он повсюду как дома. Каждый рад накормить его. Словно детеныша пещерного медведя, его растит весь Клан.

Она ощутила на себе печальный и нежный взгляд Креба.

— Да, Эйла, так оно и есть, — откликнулся он. — Дарк — сын всего Клана. Единственный сын всего Клана.

Первые проблески рассвета проникли в проем пещеры. Лежа без сна, Эйла смотрела на сына, мирно посапывающего рядом с ней. Судя по ровному дыханию Креба, он тоже спал. «Как хорошо, что мы с Кребом поговорили», — подумала она, ощущая, что с души у нее свалился камень. И все же беспокойство, терзавшее ее весь вчерашний день, не унималось. Внутри у нее что-то тоскливо сжималось, ей казалось, что стены пещеры наваливаются на нее и душат. Не в силах лежать на месте, она вскочила, торопливо оделась и устремилась к выходу.