Александр Бушков - Крым и крымчане [Тысячелетняя история раздора]

Доесть конфеты Коновалец не успел… Бомба сработала. Потом европейские газеты приводили три версии убийства: либо «красные», либо соперничающая украинская группировка, либо поляки в отместку за все теракты. НКВД, как и следовало, помалкивал скромно, так что смерть Коновальца долго оставалась загадкой…

К тому времени ОУН вновь оказалась на содержании абвера – после четырехлетнего «охлаждения», произошедшего из-за того, что в 1934 году немцы, все еще слабые, выдали Польше Николая Лебедя, одного из участников убийства Перацкого. Но потом оказавшиеся большими прагматиками оуновцы с немцами помирились: Гитлер набирал силу, и денежки от абвера пошли нешуточные. Между прочим, в абвере оуновцев курировал полковник Лахузен, до аншлюса служивший в спецслужбах Австрии, – вполне возможно, кое-кто из оуновцев были еще старыми австрийскими «связями» Лахузена.

После гибели Коновальца ОУН какое-то время руководила ничем особенно не примечательная троица, второстепенные деятели, – но в августе 1939 года главой организации стал полковник Мельник.

Вскоре ОУН, как частенько с подобными организациями случается, раскололась надвое. Дело в том, что на «общее руководство» претендовал и молодой амбициозный Степан Бандера – но и он, и его наиболее видные и активные сторонники в то время, когда паханом избрали Мельника, сидели по польским тюрьмам и лагерям. Пришедшие в Польшу немцы эту полезную для себя публику быстренько освободили, и «молодые волки» ринулись бороться со старым Акелой, то бишь Мельником. Ну и раскололась ОУН на бандеровцев и мельниковцев (каковое разделение существует и до сих пор среди продолжателей дела ОУН). Как водится, быстренько пошли в ход взаимные убойные обвинения: бандеровцы обвиняли мельниковцев в «пассивности» и потворстве «бывшим польским агентам» – а те, в свою очередь, совершенно на советский манер шили бандеровцам «неподчинение руководству» и «раскол партии». ОУН (б) и ОУН (м) с тех пор так и враждовали, вплоть до пальбы в спину противникам.

Идеология у обоих течений оставалась прежней: даешь самостийную Украину, в борьбе за каковую все средства хороши. Разве что у мельниковцев было больше интеллигентов, а у бандеровцев больше простого народа. И у Бандеры наблюдалось явное численное превосходство: к нему перешли две трети оуновцев. Нужно еще отметить, что основной базой для тех и других была Галичина – на Волыни оуновцев поддерживало гораздо меньше украинцев (живших с многочисленными тамошними поляками довольно мирно), а закарпатские русины оуновцев не поддерживали нисколько – поскольку к украинцам себя не относили.

По мнению Бандеры, вся рота шла не в ногу – а в ногу шел он один. ОУН официально заявила, что бороться будет практически против всех остальных партий, группировок и течений: и «мелкобуржуазных» мельниковцев, и гетманцев, и сторонников покойного Петлюры (вообще против всех, продолжающих дело УНР), а также эсеров, «народных демократов», радикалов, католических клерикалов… В общем, кругом одни враги: «нереволюционеры», оппортунисты, масоны и даже «замаскированные московские империалисты», они же агенты большевиков…

С началом Отечественной войны вся эта публика воспрянула. В немецком обозе двинулись на Восток обе ОУН, чтобы освободить Украину от «москальско-большевистских и ляхо-жидовских банд», как с очаровательной прямотой писали в своих листовках и те, и эти.

Вступивший вместе с вермахтом во Львов бандеровский абверовский батальон «Нахтигаль» за несколько дней вырезал немало представителей польской интеллектуальной элиты, бежавших в СССР от немцев, – среди которых было немало ученых и писателей с европейскими именами (позже защитники ОУН будут сваливать все на некую «спецкоманду СД»…). Ну, а заодно резали и евреев – только за то, что они евреи…

Немцы, загонявшие своих евреев в концлагеря и поставившие задачу полного истребления польского образованного слоя, на эту резню взирали со стороны с полным одобрением. Им так было даже удобнее: не они зверствовали, а дикари-украинцы…

Однако вскоре немцы оскалились: оторвавшиеся от реальности бандеровцы развесили по Львову желто-голубые флаги и объявили о создании независимой Украинской Державы, которая будет равноправным союзником Великой Германии…

Немцам этакие «равноправные союзники» были совершенно ни к чему. Флаги они тут же ободрали, «державу» аннулировали, вышибли бандеровцев из занятой ими было радиостанции, с помощью которой успели на весь мир объявить о «самостийности». Бандера пытался было робко протестовать – но немцы его быстренько отправили в концлагерь Заксенхаузен – Боже упаси, не в общий барак со вшами и побоями капо. В лагере имелась своеобразная VIР-зона, где в сравнительно комфортных условиях содержалось немало видных политиков из оккупированных немцами стран – на всякий случай, вдруг да пригодятся в хозяйстве…

Только после этого, когда и самым тупым стало ясно, что никакого «равноправного союза» с «немчуками» не будет, бандеровская часть ОУН обозначила некоторый антинемецкий настрой. Иные из ее отрядов и в самом деле порой устраивали крайне вялые операции против германского воинства – но сплошь и рядом если и не сотрудничали с немцами открыто, то держали нейтралитет. Главной мишенью стали «инородцы» – русские, поляки, евреи, ну и «продавшиеся москалям» украинцы. Именно бандеровцы устроили Волынскую резню, когда погибло не менее ста тысяч поляков. Целые села вырезали подчистую, от младенцев до стариков. Если семья оказывалась смешанной, что на Волыни не редкость, мужа-украинца или жену-украинку убивали тоже – чтобы не оскверняли «расовую чистоту».

Бандеровцы ожесточенным образом воевали против любых партизан – и просоветской польской Гвардии Людовой, и ориентировавшейся на Лондон и тамошнее эмигрантское правительство Армии Крайовой, и против советских отрядов, и против этнических украинцев-«бульбашей».

О последних стоит поговорить подробнее, поскольку они у нас малоизвестны. Движение это возглавлял Тарас Боровец, взявший себе, как говорили тогда, «псевдо» Тарас Бульба. Он тоже мечтал о «самостийной Украине», но был сторонником «правительства УНР в изгнании» – что с точки зрения бандеровцев считалось смертным грехом. Поначалу, как истинному самостийнику и положено, сотрудничал с немцами, но уже в 1941 году от немцев отошел. Лихим воякой его, пожалуй что, и не назовешь: в основном атаман ограничивался тем, что отнимал у немцев награбленное у крестьян (что-то возвращал владельцам, что-то оставлял себе) да порой проводил операции против оккупационной администрации из украинцев и поляков. С «москалями» тоже старался не особенно задираться: случались стычки, но чаще всего Боровец-Бульба держал с «красными» вооруженный нейтралитет. Воинство его было не столь уж и многочисленным. Сохранился его довольно оригинальный приказ: с крупными отрядами «красных» не связываться, а мелкие разоружать, бить морду и отпускать. Сохранились и радиограммы партизан, жаловавшихся в Москву на разоружение и мордобой.