Сесил Рот - Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

В 1508 году император Священной Римской империи Максимилиан I, этот странствующий рыцарь без гроша в кармане, заключил пиратский союз с папой римским, Францией, Испанией и большинством государств на территории Италии. Союз получил название Камбрейской лиги. Лига создавалась с похвальной целью захвата и раздела венецианских владений. 14 мая 1509 года вооруженные силы Светлейшей республики потерпели сокрушительное поражение при Аньяделло; перед завоевателями открылась вся территория республики. Силы лиги наступали на столицу. Как обычно во времена беспорядков, евреи страдали больше остальных: на них первых нападали захватчики, защитники подозревали их в пособничестве врагу… Им мстили все, кто в конечном счете оказывался победителем. В Тревизо народ грабил дома евреев, за исключением некоего Калимано, который пользовался необычной популярностью. Впоследствии всех евреев выгнали не только из Тревизо, но и из Вероны, где разворачивались такие же события. В Бассано, Кастельфранко, Азоло и Читаделле властям пришлось вмешаться, чтобы защитить евреев. Из Падуи при приближении сил противника бежали все, кто могли, несмотря на трудности со средствами сообщения и перевозки. Местре, расположенный у самых ворот Венеции, ограбили и сожгли до основания; залоги, которые находились в ссудных банках, тут же увезли на корабле.

Еврейское население, проживавшее во всех указанных местах, искало убежища в Венеции. Такое право было гарантировано им в экстренных случаях договором, подтвержденным всего за несколько месяцев до войны. Именно сюда Илия Капсали, критский историк, который тогда учился в Падуе, сопроводил своих родственников и уважаемого учителя, Иссерлейна, невзирая на то, что стоимость найма лодки за несколько дней выросла с 10 пикколи до 20 дукатов. Непомерно богатый Хайим Мешуллам, он же Вита дель Банко, процветающий падуанский банкир-филантроп, с неуместной пышностью поселился во дворце Каса Бернардо, который прежде долго пустовал из-за огромной арендной платы. Впоследствии ему пришлось пожалеть о своем поступке. В трех приходах, Святого Канчиано, Святого Агостино и Святого Иеремии, за короткий период нашли приют пять с лишним тысяч беженцев. Туда же они переводили с материка свои лицензированные банки, деятельность которых, в силу всеобщих стесненных обстоятельств, становилась все более востребованной. Количество беженцев росло с каждым днем. Однажды им удалось выкупить в самом центре города, в квартале Мерсерия, еврейского военнопленного из Кастельфранко, которого тюремщики волокли по улице. Когда наступил еврейский Новый год, евреям официально разрешили провести богослужение и сопровождающие праздник церемонии, в чем им в Венеции отказывали все предшествующее столетие. Поэтому возникли несколько импровизированных молельных домов.

Некоторое время правительство было поглощено войной. 3 июня 1509 года Падуя без единого выстрела открыла ворота для имперских сил. Через десять дней туда прибыл представитель императора Священной Римской империи, чтобы принять бразды правления захваченным городом. Оставшиеся в городе евреи решили, по примеру остальных обитателей, приветствовать его подарком, чтобы завоевать расположение. Ученый раввин Авраам Минц (который всего за месяц или два до того сменил своего отца на посту главы знаменитой талмудической академии) поднес ему громадную серебряную чашу великолепной работы. «Что толку от чаши без кувшина?» — буркнул грубый солдафон, демонстрируя таким образом свою благодарность. Раввин, не теряя присутствия духа, объяснил, что кувшин еще находится у ювелира, но будет готов через несколько дней. В конечном счете подарок повлек за собой суровые последствия для евреев. Когда венецианские власти об этом узнали, Вита Мешуллам и Нафтали (Герц) Вертхайм, самые видные среди беженцев, были арестованы по обвинению в пособничестве врагу. Их освободили после длительного тюремного заточения; но последний из-за перенесенных страданий вскоре умер. Самому Аврааму Минцу за соучастие в преступлении навсегда запретили въезд на территорию Венеции. Тем не менее в первое время подарок достиг цели.

Из-за притока беженцев столица оказалась перенаселена; даже питьевой воды не хватало на всех. Пытаясь исправить положение, сенат приказал евреям из Падуи и Местре вернуться домой, хотя дым от развалин последнего был хорошо виден с противоположного берега лагуны. Наступления на столицу ожидали с часу на час, и беженцы рады были возможности уйти. Однако начальник таможни, словно обладавший даром предвидения, отказывал многим просителям в необходимом разрешении покинуть город. Его запрет оказался для многих настоящей удачей — правда, в то время мало кто это понимал. К тому времени сенат оправился от панических настроений и решил организовать контратаку. Послали войска для отвоевания Падуи; за войском последовали несколько тысяч солдат нерегулярной армии, которых в Арсенале снабдили импровизированным оружием и отправили в арьергард. Среди этих нерегулярных солдат было много молодых евреев, к чьему желанию служить в тот момент отнеслись без всякого презрения. Прибыв на место, нерегулярные войска успели поучаствовать в разграблении города, которое продолжалось несколько дней. Конечно, больше других пострадали падуанские евреи, а их единоверцы в числе нападавших никак не облегчали их участь. Банки Герца Вертхайма и Виты Мешуллама разграбили дотла, их владельцы понесли громадные убытки. Разумеется, они оказались не единственными пострадавшими. Нескольких членов еврейской общины убили; многих взяли в плен в надежде на выкуп. Среди последних оказался пожилой Менахем дель Медиго, дядя Илии Капсали. Даже после того, как родственники заплатили требуемый выкуп, его снова взяли в плен и обращались с ним варварски плохо. Убытки Падуи, значительную часть которых понесли евреи, составили почти 150 тысяч дукатов. Вита Мешуллам и другие беженцы в Венеции настоятельно просили у властей вернуть им имущество и наказать грабителей. Совет десяти даже послал на материк указ, согласно которому надлежало возвращать всех, кто нес с собой ценности. Награбленное предполагалось вернуть владельцам. Впрочем, этим распоряжениям почти никто не подчинялся. Тем временем евреев, как обычно, обложили непомерным военным налогом. От жителей столицы и terra ferma — материковых владений Венеции — потребовали 10 тысяч дукатов; жители Леванта обязаны были внести 4 тысячи дукатов (причем половина этой суммы поступила из Кандии).

Пока продолжалась война на материке, Местре оставался в руинах. Венеция по-прежнему была переполнена беженцами. После того как непосредственная опасность миновала, венецианцы начали сознавать: несмотря на их долгие попытки не пускать в город неверных, среди них теперь без ограничений проживает значительное еврейское население. Проповедники стали привлекать к этому факту внимание паствы. В апреле 1511 года фра Руфин Ловато прочел на площади Кампо-Сан-Пауло зажигательную проповедь, направленную против евреев. Он призывал своих слушателей грабить еврейские дома. Несчастные беженцы сгрудились вместе в ожидании нападения; и главы общины отправились к Совету десяти и пожаловались на угрозы. Руфина, как и остальных проповедников-подстрекателей, предупредили; однако его непреклонность оказала некоторое влияние на правительство.