Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Местные жители совершенно справедливо решили, что это грозное предупреждение неба не соваться куда не надо, и с тех пор обходили грозную Купищенскую поляну стороной. Люди не раз видели, как в это заклятое место во время грозы одна за одной били молнии, а затем из земли в небо поднимался и застывал странный луч света, похожий на выползающего из бутылки джина. Подобное явление современная наука пока объяснить не может. Поляна грома в течение нескольких веков удивительным образом не зарастает, неизменно сохраняя овальную форму размером в пятую часть гектара».

Максим, у которого громко забилось сердце, интуитивно понял, что нашел ту самую поляну Молний, на которую Тайная стража Богдана из Збаража возила золото на переменных конях. Вот это да! Неужели он опять достал из прошлого тщательно оберегаемую государственную тайну Украины? Кто ищет — тот всегда найдет, а московский историк — молодец!

Не в силах оставаться на одном месте, Максим сдал книги, с трудом выпустив из рук «Украинскую мистику в древности», вышел из библиотеки и Лавры и на двадцать четвертом автобусе доехал до Крещатика, где в доме номер десять располагалось существовавшее полтора века украинское культурное общество «Просвита». Общество еще работало, и Максим стал говорить с дежурным сотрудником об архиве Богдана Хмельницкого.

В «Просвите» знали книги Дружченко об украинской истории, и разговор получился коротким, но интересным. Максим сказал, что хочет найти архив гетмана в Меджибоже, Збараже или Кременце, и если у него это получится, то какова будет его дальнейшая судьба? После этого прямого вопроса веселый просвитовец, улыбавшийся, когда он обещал найти архив Богдана, который безуспешно искали триста лет, заметно увял и ушел от такого же прямого ответа. Максим понял, что говорить правду московскому историку по поводу судьбы архива было опасно, а лгать для образованного и культурного человека всегда стыдно.

Максим вежливо попрощался, покинул «Просвиту» и по Михайловской улице поднялся к Музею истории Украины в самом начале Андреевского спуска. Ему повезло, в инспекторской на втором этаже кроме местных научных сотрудников были люди из Музея гетманства на Подоле и Института национальной памяти, которым его книга «Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады» была хорошо известна. Максим повторил свой рассказ, но ответа на вопрос о судьбе вдруг возникшего из прошлого архива Гетманщины тоже не дождался, получив только никакой совет обратиться по этому поводу к властям демократической парламентско-президентской республики на Днепре.

Все научные, культурные и просветительные организации Украины финансировались из бюджета по остаточному принципу, и их замотанное постоянным безденежьем начальство больше всего боялось, как бы не вышло такого, после чего оно может, например, остаться без работы. Историк вышел на улицу и быстро направился вниз, к Европейской площади. Он ожидал подобных ответов, подтвердивших его действия в Збаражском замке и позже, в праздничную сумасшедшую ночь, но обязан был спросить о судьбе возникшего из прошлого гетманского архива. Еще раз подтвердилось, что бумаги из найденного Максимом чудесного ларца будут мгновенно украдены, как только он их покажет городу и миру. При этом у самого московского историка начнутся трудно решаемые проблемы разной степени сложности.

Улыбнувшись свободе в парламентско-президентской республике на Днепре образца 2016 года, Максим вошел в филармонию, выпил отличного кофе с пирожными «Белоснежка» и «Три шоколада» и отправился смотреть второе отделение, в котором талантливая двенадцатилетняя украинская девочка с «Киевскими солистами» прекрасно исполнила сложный концерт Грига для фортепиано с оркестром.

С отличным настроением Максим вернулся в стоявший рядом «Днепр» и крепко заснул, едва коснувшись головой высокой подушки. Завтра должен был наступить один из главных дней его жизни, и историк очень хотел ему соответствовать.

Утром в среду, 10 марта, Максим побывал в администрации президента на Банковой, днем — в правительстве на Институтской, а ближе к вечеру — в Самой Верхней Раде на улице Грушевского. Дежурные чиновники в приемных смотрели на серьезного историка как на городского сумасшедшего, со скукой выслушивали и предлагали изложить все сказанное в письменном виде с указанием электронной почты, на которую ему в течение месяца придет ответ. Максим оставлял им подготовленные в Москве обращения, и на этом беседы заканчивались.

Никто во властном треугольнике Великого города не заинтересовался его предложениями по поиску и использованию архива и сокровищ Богдана Хмельницкого, а просьбы историка переговорить с начальниками, отвечающими за национальную культуру, вежливо отклонялись со словами, что руководители — люди занятые и не могут от своих важных для державы дел отвлекаться на всякую ерунду. В правительстве Максиму предложили оплатить дорогущую лицензию на право поиска кладов на территории Украины наличными, но историк насмешливо отказался, ответив, что собирается искать не специально, а попутно, и не руками с лопатой в земле, а головой в архивах. Максим попросил показать ему подписанный президентом принятый Самой Верхней Радой закон, регламентирующий поиск древностей на территории Украины. Клерк, у которого шара и халява не прокатили, ответил с апломбом, что этот законопроект находится в Раде на утверждении, но в ближайшие дни или месяцы будет принят и вступит в силу. На ехидный вопрос московского историка, знавшего, что это ложь, стоит ли платить пять тысяч долларов за не имеющую силы филькину грамоту, чиновник отвечать не стал.

Выдавать этим деятелям ларец Богдана было, конечно, нельзя. Со времен Олексы Дружченко под днепровской луной не изменилось ничего.

Еще утром Максим купил украинскую сим-карту и новый телефон, номер которого аккуратно вписал во всех трех обращениях к киевским властям. Наевшись за целый день чиновной чванливости и равнодушия ко всему, кроме даровых денег, историк от Рады поехал в Театр оперетты, чудом купил билет на вечерний спектакль и с аппетитом успел пообедать в расположенной напротив приятной «Вареничной». Моцарт был, как всегда, загадочен и прекрасен и поднял настроение расстроенному Максиму, который вернулся в «Днепр» и думал, что делать с ларцом Богдана Великого, содержимое которого должно было принадлежать трем братским народам.

Утром в четверг, 11 марта, когда непривычно поздно вставший Максим размышлял, в какие государственные двери еще надо постучать, ему позвонили на украинский телефон.

Максим сразу понял — вот оно.

Звонил помощник председателя Комитета по национальному достоянию Самой Верхней Рады Петр Барыло. Председатель, Андрей Гривна, приглашал Максима Дружченко обсудить его обращение по поискам клада Богдана Хмельницкого сегодня, в одиннадцать часов в их офисе на Банковой улице, напротив администрации президента Украины.