Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Таков был Сигизмунд-Август по своим личным качествам и нравственному идеалу. Очевидно, при таком короле не могло быть порядка ни во внутренних делах, ни во внешних. И действительно, мы видим, что при Сигизмунде-Августе расстройство внутри и неудачи вне достигли крайних пределов. Но, впрочем, не от одного характера Сигизмунда-Августа произошли вышеозначенные явления, они были также и следствием нравственной порчи высшего польско-литовского католического дворянства: жажда покоя, изнеженность, безумная роскошь и расточительность в сие время овладели всем высшим сословием! Папский легат, кардинал Коммендони, бывший в сие время в Польше, так говорил однажды в польском сенате, обращаясь к членам его: «На предков ваших вы не похожи стали: они не на пирах за роскошными столами распространяли государство, а сидя на конях, трудными подвигами воинскими; они спорили не о том, кто больше осушит стаканов вина, а о том, кто кого превзойдет воинским искусством».

Тот же упадок нравственных сил у польских вельмож, ту же страсть к роскоши и наслаждениям заметил и московский выходец, князь Курбский: «Здешний король, – писал он, – думает не о том, как бы воевать с неверными, а только о плясках и маскарадах; также и вельможи знают только пить да есть сладко; пьяные они очень храбры: берут и Москву, и Константинополь, и если бы даже на небо забился турок, то и оттуда готовы его снять. А когда лягут на постели между теплыми перинами, то едва к полудню проспятся; встают чуть живы, с головною болью. Вельможи и княжата так робки и истомлены своими женами, что, послышав варварское нахождение, забьются в претвердые городки и, вооружившись, надев доспехи, сядут за столы, за кубки и болтают с своими пьяными бабами, из ворот же городских ни на шаг. А если и выступят в поход, то идут издали за врагом и, походивши два дня или три, возвращаются домой, а что бедный житель успел спасти от татар в лесах какое-нибудь имение или скот, то все поедят и последнее разграбят». Но грабежом не ограничивались; Курбский не говорит нам того, что говорят польские писатели: Немцевич, Модизевский и др.; по свидетельству их, шляхта убивала безнаказанно холопов, как собак.

Падение Ливонского ордена. Борьба Сигизмунда-Августа с московским царем Иоанном Васильевичем Грозным.В 1549 г. оканчивался срок последнему перемирию, заключенному, как мы видели, между Литвою и Москвою в 1542 г. Первые вспомнили об этом в Москве. Стали ожидать послов из Польши, но они не являлись: в это время Сигизмунд-Август занят был борьбою с панами за свою жену Варвару Радзивилл, а потому ему некогда было заняться вопросом о мире с Москвою и посылкою послов. Тогда московское правительство само отправило послов в Краков напомнить об истечении срока перемирия. В Москве торопились покончить это дело, так как предстояла тяжкая казанская война. В Литве и Польше русские послы были приняты с честию, и начались переговоры. По этому поводу несколько раз послы ездили то из Москвы в Польшу, то из Польши в Москву; но переговоры туго подвигались вперед: Август и его приближенные требовали заключения вечного мира, а Иоанн Васильевич не соглашался на это: он думал, очевидно, скоро начать войну с Августом. Правда, московский царь изъявлял желание заключить вечный мир, но на следующих тяжелых условиях: возвратить ему Киев, Полоцк, Витебск и другие русские города. Само собою разумеется, в Литве и Польше на это не согласились. Польско-литовское правительство, предлагая московскому царю вечный мир, уступало только те города, которые уже находились во власти Москвы со времен Иоанна ш, и при этом еще требовали, чтобы Иоанн IV не титуловался «царем всея Руси». Так дело тянулось в переговорах ровно шесть лет и кончилось только в 1556 г. перемирием еще на шесть лет. По этому перемирию ни Москва ничего не получила, ни Литва ничего; вопрос же о титуле остался открытым. Но перемирие это, впрочем, не продолжалось шесть лет: Ливонская война, которую начал Иоанн IV в 1559 г., была причиною войны и с Сигизмундом-Августом.

Со времени Иоанна Васильевича III у русских явилось желание заимствовать некоторые плоды западноевропейской образованности; при внуке его Иоанне IV желание это усилилось. Ведя частые войны с татарами, Иоанн Грозный стал нуждаться в западноевропейских мастерах как для литья пушек, так и для других дел; с этою целию русский царь начал выписывать их из Германии, но мастера, отправляясь в Москву, нередко были задерживаемы в Ливонии, когда проходили чрез нее. Подобные поступки ливонцев сильно раздражили Иоанна IV. Притом московский царь хорошо знал, что Ливония некогда принадлежала русским и что там его предками построены города и церкви Божии, которые теперь в пренебрежении и запустении; да наконец, Иоанн Васильевич хотел приобрести чрез Балтийское море более свободный доступ в западную Европу. Московский царь стал искать предлога к войне с ливонскими рыцарями. Предлог скоро нашелся. Иоанн Грозный вспомнил, что 56 лет тому назад (1503) рыцари еще деду его, Иоанну III, обещались платить дань и до сего времени не платили. Иоанн Грозный послал своего посла к ливонскому магистру и рижскому архиепископу напомнить об этой дани. Но когда те, после многих обещаний, не заплатили Иоанну IV ни гроша, то царь двинул в Ливонию две сильные рати, под начальством двух воевод: казанского царя Ших-Алея и Петра Ивановича Шуйского. В продолжение двух лет русские войска взяли многие ливонские города, страшно опустошили страну и этим окончательно добили орден, без того уже едва существовавший. Гермейстер ордена Фиртенберг сложил с себя звание; на его место избран был Готхард Кетлер, но и он не мог поправить дела: при этом магистре русские взяли Нарву, Дерпт и другие города; положение ордена было отчаянное: ни денег, ни войска, ни союзников, ничего не было у него. В таких обстоятельствах Кетлер обратился было за помощью сначала к Германии, а потом к Дании и Швеции, но везде получил отказ. А между тем русские продолжали захватывать в Ливонии все новые и новые города и наконец обложили город Ревель. Тогда молодой магистр стал искать спасения в союзе с Польшею. В 1560 г. он послал послов к Сигизмунду-Августу, и те от имени всех рыцарей со слезами на глазах стали упрашивать польского короля спасти погибающий орден и оказать помощь. Сигизмунд II действительно сжалился над орденом: заключил с послами договор и дал небольшую материальную помощь, состоящую из войска и денег. Получивши помощь от Польши, Готхард Кетлер снова начал борьбу с московским царем, но борьба эта не принесла существенной пользы ордену: она продолжила только агонию его.

В этот период войны русские, под начальством трех полководцев: Шуйского, Серебряного и Курбского, одержали над немцами еще несколько блестящих побед, причем взяли в плен множество рыцарей, в числе которых, между прочим, было два замечательных: ландмаршал Филипп Белли и старый магистр Фюльстенберг.