Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Когда польские сенаторы и вельможи, привезшие Казимира в Литву, не успели воспрепятствовать литовско-русским князьям и боярам провозгласить Казимира великим князем и короновать его, то, возвратившись в Краков, они уговорили своего короля Владислава Ягелловича, во-первых, издать от своего имени к литовскому народу грамоту, уравнивающую права и привилегии православных с католиками; во-вторых, разделить Литовское государство между несколькими лицами, имеющими на это право. Первым поступком польские паны имели в виду успокоить возбужденные умы православно-русского населения и ослабить в представителях его ненависть к Польше; вторым же – обессилить Литовское государство (чрез раздробление его на части), с целию отнять у литовско-русских князей и бояр всякую возможность к сопротивлению польскому владычеству.

По проекту польских вельмож Литовское государство раздроблялось на четыре части, между следующими четырьмя лицами: Свидригайлою, Михаилом Сигизмундовичем, Болеславом Мазовецким и Казимиром Ягелловичем. Первый, то есть Свидригайло, по проекту получал Волынскую область с городом Луцком и Подолье; второй, то есть Михаил, получил те города, которые ранее принадлежали отцу его, то есть Вельск, Брянск, Стародуб и другие; третий, то есть Болеслав Мазовецкий, получил Брестскую область и четвертый, то есть Казимир Ягеллович, получал все остальные земли Литовского государства. Но проект этот, несмотря на все хлопоты поляков и их энергические действия, на этот раз не осуществился. Чтобы утвердить его, Владислав объявил сейм в Порчеве, на который приглашались и литовско-русские бояре; но последние почему-то на сейм не явились, и поляки разъехались ни с чем.

Прошел год, поляки снова взялись за проект, и на сей раз проект их действительно отчасти достиг цели: в начале 1442 г. вышеозначенные «проектированные правители», если так можно выразиться, явились в Вильну, – сначала явился Свидригайло Ольгердович, а потом – Михаил Сигизмундович и Болеслав Мазовецкий, – и стали просить себе у Казимира тех областей, которые назначены им были по проекту польского короля, причем все они дали торжественную клятву: если получат просимое, честно служить интересам Литовского государства. Казимир Ягеллович с согласия литовской рады (сената) [166]исполнил желание просителей. Но скоро оказалось, что последние два просителя, именно Михаил и Болеслав, сделали это не по собственному желанию, но по наущению поляков, с целию потом произвести внутри Литовского государства смуту, которою бы могли воспользоваться польские паны для собственной выгоды.

Первый поднял смуту Михаил Сигизмундович. Он даже составил заговор на жизнь Казимира и хотел вероломным образом убить его. Об этом рассказывают так: однажды по осени молодой литовский князь с сыном своего воспитателя Яна Гаштольда [167]Андреем отправился в лес позабавиться охотою; но лишь только Казимир с своею свитою сделал несколько выстрелов по дичи, как вдруг прибежали лесные стражники и передали, что недалеко показались какие-то незнакомые всадники. Гаштольд сразу догадался, что всадники подосланы были какими-нибудь заговорщиками, чтобы схватить Казимира, а потому немедленно посадил князя на лошадь и увез в Троки. Отсюда выслана была погоня за незнакомыми людьми, их скоро настигли, частию перебили, а частию взяли в плен. От сих последних узнали, что Михаил Сигизмундович подослал их с целию овладеть князем. После этого сам старый Гаштольд отправлен был против сего князя. Но едва только он стал приближаться к Брянску, местопребыванию Михаила, как тот бежал в пределы Русского государства, откуда впоследствии перебрался в Польшу.

Вслед за Михаилом Сигизмундовичем начал крамолу Болеслав Мазовецкий. Этот последний, подстрекаемый поляками, хотел отделить от Литовского государства Брестскую область и присоединить ее к Польше. Но об этом скоро стало известно в Вильне, откуда, по распоряжению Казимира, немедленно выступил тот же Гаштольд, который ходил на Михаила Сигизмундовича, и двинулся на Болеслава; но Гаштольду не пришлось иметь дела с Болеславом, потому что и Болеслав, подобно брянскому князю, лишь только прослышал о движении на него литовской рати, как бросил город Брест, где проживал, и скрылся в Краков.

Если Казимир Ягеллович так счастливо и скоро справился с двумя вышеозначенными крамольниками, подосланными польскими панами, то не так счастливо или, по крайней мере, не так скоро пришлось литовскому князю справиться с бунтовщиками Жмуди и Смоленска, не хотевшими признать над собою власти его.

Мятеж в Жмуди и Смоленске.Жмудский народ при Ольгерде сильно был, как мы знаем, привязан к брату его Кейстуту Гедиминовичу. Любовь эта потом перешла и к сыновьям его – Витовту и Сигизмунду, а впоследствии и к внуку Кейстута – Михаилу Сигизмундовичу. Когда же был убит Сигизмунд Кейстутович и на литовский престол вступил Казимир Ягеллович, то жители Жмуди, считая его соприкосновенным сему убийству, прямо и решительно заявили, что не желают подчиниться Казимиру, как литовскому князю. Поднявши знамя бунта, они прежде всего изгнали из своей области старосту своего Кизгайлу, человека преданного Казимиру, а затем объявили своим князем Михаила Сигизмундовича и стали формировать военные отряды на помощь ему. Если бы Михаил явился в Жмудь и стал бы во главе недовольных новым князем в Литве, то сделал бы большое затруднение для сего последнего; но Михаил Сигизмундович, как мы уже видели, бежал в пределы Московского государства и этим подорвал симпатию жмудского народа к своей личности, а вместе с сим утратил надежную опору при дальнейших видах его на престол Литовского государства. Между тем такого рода обстоятельствами воспользовался Казимир: он, после бегства Михаила Сигизмундовича в пределы Московского государства, командировал в Жмудь своего воспитателя Яна Гаштольда, который вступил с представителями этой области в переговоры, сделал им некоторые уступки, как, например: назначил вместо Кизгайлы другого старосту и таким образом достиг того, что жмудины успокоились и признали своим князем Казимира Ягелловича.

Впоследствии, когда власть Казимира упрочилась в Литве, в Жмудь вернулся Кизгайло на ту же должность, на какой прежде он был.

В одно время с восстанием в Жмуди произошло восстание и в Смоленске. Там восстание произвела чернь, когда услышала о крамоле, поднятой Михаилом Сигизмундовичем и Болеславом Мазовецким. Чернь, очевидно, хотела воспользоваться смутами в государстве, чтобы свергнуть ненавистное иго литовских князей-католиков и водворить правительство православно-русское. Восстание черни в Смоленске началось нападением на дом литовского наместника Андрея Саковича; дом его был разрушен до основания, сам же Сакович скрылся, но зато в руки черни попался помощник Саковича, некто Петрико, поляк и католик; его бунтовщики утопили в Днепре. Потом чернь бросилась на всех бояр и дворян, державших сторону Литвы и Польши, из которых одних убила, других изувечила, а третьих выгнала из города и имения их разграбила. После этого она избрала своим правителем православно-русского князя Андрея Димитриевича из Дорогобужа [168], но тот почему-то отказался. Тогда чернь пригласила в Смоленск Мстиславского князя Юрия Лугвенича, внука Ольгерда и тоже православного. Юрий Лугвенич принял предложение и приехал в Смоленск. Вслед за ним сюда вернулись и многие из тех бояр, сторонников Литвы и Польши, которые выгнаны были из города во время убийства Петрика. Последние, очевидно, рассчитывали на покровительство Юрия, как родственника польского короля и литовского великого князя (он был им двоюродный брат). Но оказалось, что они ошиблись: Юрий Лугвенич велел всех их схватить и бросить в тюрьму, а имения конфисковать и раздать собственным боярам.