Жюль Верн - Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

Тут Жермен Патерн прервал своего друга.

— Ты ничего не слышишь, Жак? — вполголоса спросил он.

Жак встал, перебрался на нос пироги, прислушался, окинул взглядом поверхность реки от противоположного берега до устья Меты.

— Я ничего не вижу, — сказал он последовавшему за ним Жермену, — и все-таки… Да, на воде раздается какой-то шум, — добавил он, прислушавшись более внимательно.

— Может быть, стоит разбудить матросов?

— Подожди… Это не похоже на звук приближающейся лодки… Возможно, это просто плеск сливающихся вод Ориноко и Меты…

— Смотри… смотри… там! — сказал Жермен Патерн, указывая на черные точки в сотне футов от лодки.

Жак Эллок взял карабин и нагнулся над бортом.

— Это не лодка, но мне кажется, враг близок, — сказал он, прицеливаясь.

Жермен Патерн жестом остановил его:

— Не стреляй… не стреляй… Это совсем не кива! Никто не собирается нас грабить. Просто вполне добропорядочные амфибии выбрались подышать на поверхность.

— Амфибии?

— Да, ламантины… [93] Ламантины — бык-рыба португальцев, апиа индейцев — млекопитающие отряда сирен длиной до 4 м, весом до 400 кг, обитают в реках и у морских берегов Южной Америки. Объект охоты (используются мясо, жир, кожа). Во французском языке существуют синонимичные названия «морской бык» (для самцов), «морская корова» (для самок), но в отечественной специальной литературе морскими коровами (или Стеллеровыми коровами) называют вымершего представителя сиреновых, обитавшего в Тихом океане у берегов Камчатки и на Командорских островах. В Ориноко обитает узколобый ламантин, пресноводный вид ламантинов. они часто встречаются в Ориноко.

Жермен Патерн не ошибся. Это действительно были ламантины или, как их еще называют, морские коровы или морские свиньи — обычные обитатели венесуэльских рек.

Безобидные амфибии медленно приближались к пирогам, а потом, вероятно чего-то испугавшись, внезапно исчезли.

Молодые люди вернулись на корму, и Жак Эллок, снова раскурив свою трубку, возобновил прерванный разговор.

— Ты говорил, — сказал он Жермену, — что, по твоим сведениям, у полковника де Кермора больше не было семьи.

— Я в этом почти уверен, Жак! Кстати, мне вспомнилась одна деталь… Родственник жены подал на полковника в суд. Полковник проиграл процесс в первой инстанции в Нанте, но выиграл его в Ренне. Да… да… я теперь все припоминаю. Несколько лет спустя жена полковника — она была креолка [94] Креолы — потомки испанских и португальских колонизаторов в Латинской Америке. , — возвращаясь с Мартиники [95] Мартиника — остров в Карибском море, владение Франции. Население — мулаты и негры. Религия в основном католическая. Открыт в 1502 году Христофором Колумбом. во Францию, погибла во время кораблекрушения вместе со своей единственной дочерью. Это был страшный удар для полковника — потерять все, что у него было самого дорогого в жизни! Оправившись от продолжительной болезни, он подал в отставку. А некоторое время спустя распространился слух, что де Кермор покинул Францию. Никто не знал, куда он уехал, пока не было обнаружено письмо, присланное им из Сан-Фернандо одному из своих друзей. Да, все именно так и было. Странно, что я мог забыть. Если бы мы расспросили сержанта Марсьяля и Жана, я думаю, они подтвердили бы мои слова.

— Не надо ни о чем их спрашивать, — ответил Жак. — Было бы очень нескромно с нашей стороны вмешиваться в их личные дела.

— Хорошо, Жак, но ведь я был прав, говоря, что сержант Марсьяль — не дядя Жана де Кермора, потому что после гибели жены и дочери у полковника не оставалось больше близких родственников.

Скрестив руки и опустив голову, Жак Эллок размышлял над словами друга. Может быть, Жермен ошибался? Нет! Во время процесса он был в Ренне, и все вышеизложенные факты упоминались на суде…

— Я ничего не вижу

И тогда Жаку, как и любому другому на его месте, пришла в голову мысль: если сержант не родственник Жану, то Жан тем более не может быть сыном полковника, поскольку у того была одна дочь, погибшая в младенческом возрасте во время кораблекрушения вместе с матерью.

— Совершенно верно, — сказал Жермен Патерн, — этот юноша не может быть сыном полковника…

— И тем не менее он это утверждает, — произнес Жак Эллок. Во всем этом было что-то неясное и даже таинственное. Неужели юноша стал жертвой заблуждения, заставившего его предпринять столь опасное путешествие? Конечно же нет. Наверняка сержант Марсьяль и его мнимый племянник располагали о полковнике де Керморе сведениями, противоречащими версии Жермена Патерна. Короче, вся эта загадочность и таинственность лишь подстегивали любопытство Жака Эллока и увеличивали его интерес к Жану де Кермору.

За беседой время шло незаметно, и в одиннадцать часов, оставив в объятиях Морфея [96] Морфей — древнегреческое божество сновидений, один из сыновей бога сна Гипноса. свирепого поборника Гуавьяре, господин Мигель и господин Фелипе пришли сменить молодых людей на посту.

— Вы не заметили ничего подозрительного? — спросил господин Мигель, стоя на корме «Марипаре».

— Абсолютно ничего, господин Мигель, — ответил Жак Эллок. — Все тихо и на реке, и на берегах.

— Будем надеяться, — добавил Жермен Патерн, — что ваша вахта будет такой же благополучной.

— Тогда спокойной ночи, господа, — ответил господин Фелипе, протянув через борт руку молодым людям.

По всей вероятности, господин Мигель и его коллеги посвятили часы вынужденного бодрствования обсуждению совсем иных вопросов, и наверняка господин Фелипе воспользовался отсутствием господина Баринаса, чтобы в очередной раз в пух и прах разнести его гипотезу, а господин Мигель слушал его со своей обычной доброжелательностью.

Вахта прошла благополучно, и в два часа ночи географы удалились под навес своей пироги, уступив место сержанту Марсьялю.

Сержант устроился на корме, поставил рядом карабин и погрузился в размышления. Душа его была охвачена тревогой — конечно же не за себя! — а за мальчика, спавшего под навесом пироги. Он мысленно снова переживал перипетии [97] Перипетия — внезапная перемена в жизни, неожиданные осложнения, сложные обстоятельства. путешествия, предпринятого по настоянию Жана, отъезд из Франции, переход через Атлантику, прибытие в Сьюдад-Боливар, плавание по Ориноко… Куда они направляются? Как далеко уведут их эти поиски? Какие сведения получат они в Сан-Фернандо? В какой забытой Богом деревушке решил полковник де Кермор окончить свою жизнь, такую счастливую вначале и столь трагически сломанную ужаснейшей из катастроф? И какие опасности грозят его единственному ребенку, решившемуся отыскать отца?