Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Тотор и Меринос с изумлением наблюдали, как горы съестного исчезают в бездонных желудках чернокожих мужчин, женщин, вечно голодных ребятишек, которые хватали мясо пятерней, ногтями рвали его на части. Потрясающее зрелище жуткого обжорства!

Друзья успели здорово проголодаться и поначалу старались не отставать от хозяев. Однако вскоре поняли, что это им не под силу. Ни пальмовое вино, ни сок маниоки уже не помогали. Они сдались.

— Я больше не могу! — пропыхтел Меринос.

— Я сыт по горло! — отозвался Тотор. — Который час? Не пора ли возвращаться в лагерь?

— На дворе ночь…

— Быть того не может!

Они совершенно забыли о времени и о том, что в тропиках ночь наступает внезапно. Солнце зашло два часа назад.

Жилище вождя освещали факелы, фантастические тени плясали на стенах.

Негры наконец насытились и без сил, тяжело дыша и икая, повалились на пол и заснули где попало.

Абсолютно пьяные вождь и его супруга устроились на циновках.

Тотор и Меринос пытались подняться, но все плыло у них перед глазами.

— Мне дурно! — простонал Меринос. — Эх, с каким бы удовольствием я сейчас вздремнул!

Он ощутил чье-то прикосновение и, обернувшись, увидел колдуна. Тот звал гостя за собой.

Надо было собраться с силами. Трудно сохранять человеческое достоинство, когда не можешь сохранить равновесие.

— Меринос, валяй за мной! — прошептал колдун.

Меринос оперся о плечо Ламбоно. Колдун не спеша вывел гостей на улицу и подтолкнул к своей хижине. Указав на две груды сухих листьев, он буркнул:

— Вот ваша труха! Доброй ночи!

Друзья упали замертво, даже не задав себе вопрос, каким образом здесь, на экваторе, в самом сердце Конго, кто-то говорит на арго, принятом в парижском квартале Менильмонтан. Минуту спустя они уже крепко спали. Лесные вина коварны.

Но Ламбоно не спал. Он пристально разглядывал пришельцев.

Лицо его, сплошь покрытое разноцветными полосами, внезапно озарилось радостной улыбкой.

Приплюснутый нос, пухлые губы, голубоватые белки глаз — все светилось неподдельным весельем.

Мечтал ли каннибал о кусочке белого мяса?.. Кто знает! Во всяком случае, его явно занимала некая мысль, им владело желание, которое он не решался удовлетворить.

Колдун аккуратно положил рядом со спящими их карабины, предварительно изучив оружие с видом знатока и даже сделав несколько жестов, выдававших в нем охотника. Затем подошел ближе. Казалось, он досадовал на то, что гости так крепко спят. Ему не терпелось разбудить их.

Из кармана Тотора выпали часы. Колдун взял их тонкими пальцами и взглянул на циферблат, внимательно изучил золотую крышку.

В самом деле, можно было подумать, что эти предметы ему знакомы. Он напоминал сейчас ювелира-оценщика из Мон-де-пьете [486] Мон-де-пьете — общественное учреждение, где нуждающиеся могли получить заем в обмен на денежный или имущественный залог. . Минуту спустя часы лежали на прежнем месте. А колдун снова в нетерпении принялся ходить взад и вперед по хижине.

Наконец он понял, что не в состоянии более противиться искушению: решительно подошел к куче хвороста, сваленного в углу, выбрал два коротеньких и толстых, словно пальцы, прутика и поджег от пламени освещавшего хижину факела.

Дерево потрескивало, вокруг разлетались легкие искры, пополз едкий дым.

Колдун подошел к друзьям и поднес горящий прутик прямо к их ноздрям.

Эффект не замедлил сказаться.

Оба громко чихнули.

Колдун повторил несложную операцию. Эффект оказался еще сильнее. И пока друзья приходили в себя, африканец-чародей говорил им притворно-кукольным голоском:

— К вашим услугам, друзья-приятели!

Негр с Монмартра. — Ламбоно, он же Окорок, он же Хорош-Гусь. — История колдуна. — Процессия людоедов. — Тревога! — Торговцы живым товаром.

— Дьявольщина! Да ведь он лепечет по-французски! — вскричал Тотор. От удивления молодой человек не мог подняться и отчаянно тер глаза.

— Черт возьми! — ворчал Меринос. — Как хочется пить!

Колдун протянул ему бутылочную тыкву, в которой что-то призывно булькало. Меринос схватил ее обеими руками и долго и жадно пил.

— Глотни-ка, старина! — повернулся он наконец к Тотору и передал ему изрядно полегчавший сосуд.

Источавшие благовония прутики таяли, словно церковные свечки. По всей хижине растекался острый, но приятный запах. Похмелье проходило, мысли прояснялись.

— Что, головы трещат? — спросил колдун. — Это пройдет.

Сомнений больше не было. Они слышали парижский говорок во всем его великолепии.

Тотор без конца тряс головой, отгоняя дурман.

— Неужто я рехнулся? Крыша у меня поехала, что ли? — закричал он. — Дружище, ты говоришь по-французски?

— Малость есть. Если хотите, можем побалакать.

— Если хотим?! И ты еще сомневаешься? Ты негр или нет?

— Черный как смоль. Ламбоно — мое африканское имя. Но в кабаках Монмартра, среди тамошних забулдыг, я проходил под кличкой Хорош-Гусь.

Произношение его, правду сказать, было далеко от совершенства. Но в четырех градусах от экватора эта ломаная речь казалась едва ли не эталоном академизма.

Тотор подошел к негру и пожал ему руку.

— Как бы тебя ни звали, Ламбоно, Жамбоно [487] Жамбоно ( фр. jambonneau) означает «окорок». или Хорош-Гусь, ты мне нравишься. Объясни нам, что к чему. Прежде всего, как называется эта страна?

— Это не страна, а владения племени томба. У них есть король, королева и наследник. В общем, все как у людей.

— А ты что здесь потерял?

— Я родом из этих мест. А ты?

— Чистокровный парижанин. Сын парижанина.

— Сюда-то каким ветром тебя занесло?

— Путешествую по разным странам.

— А тот, второй, с квадратной челюстью?

— Мой спутник и друг.

— Кореш, как говорят на Холме.

— Ты жил на Монмартре?

— Недолго. Работал в самых шикарных кабаках: в «Черном Коте», у Брюана… Выдали мне красивую форму: красную ливрею и полковничье кепи. Словом, повеселился на славу.

— Погоди, погоди! — прервал его Тотор. — Ушам не верю. Монмартр, «Черный Кот» — все это отсюда далековато. О чем, о чем, а о Париже никак не ожидал услышать в этой глуши.

— Конечно! Но если у кого крепкие ноги и голова на плечах…

— Послушай! Что ты все туману напускаешь? К чему эти загадки? Расскажи свою историю, если, конечно, хочешь.

— Я не прочь, только надо горло промочить.

Древние галлы [488] Галлы — собирательное римское название кельтских племен, населявших в античное время Европу севернее и северо-западнее Альп; современные французы считают себя потомками галлов. с гордостью уверяли, будто их ничем не удивишь. Разве что, если небо упадет на землю.

Но забраться в неведомую страну, где, может быть, не ступала нога белого человека, и оказаться лицом к лицу с добрым малым, говорящим на языке парижских предместий! Согласитесь, такое случается не часто.