Луи Буссенар - Избранные произведения. II том

А что же молокососы? Наблюдали за противником, забавлялись тем, что время от времени подстреливали какого-нибудь неосторожного пехотинца или кавалериста. Мы не ошиблись, они действительно забавлялись, ибо мир еще не видывал подобных осажденных — столь невозмутимых, так мало озабоченных своим положением, так беспечно, по крайней мере внешне, относившихся к страшной беде, которая неотвратимо надвигалась на них. А все дело в том, что бойцы безгранично доверяли своему юному командиру, непоколебимая бодрость которого передавалась всему маленькому гарнизону окруженной неприятелем фермы.

Сорвиголова сказал друзьям:

— Я все беру на себя! Майор Колвилл надолго запомнит встречу с нами!

Жан с помощью Фанфана занялся какой-то таинственной возней в отдаленном строении фермы. Остальные молокососы вели по приказу Сорвиголовы энергичную перестрелку, чтобы внушить англичанам преувеличенное представление о численном составе защитников усадьбы-крепости.

Покончив со своей загадочной работой, Сорвиголова отправил Фанфана на боевой пост, а сам попросил Папашу пройти с ним к тетке Поля Поттера: участие переводчика в переговорах с ней было необходимо, так как эта добрая женщина ни слова не понимала по-французски. Почтительно поклонившись, Жан, как человек, которому дорого время, сразу же приступил к делу:

— У вас полтораста голов скота — коров и телок. Не продадите ли их мне?

— Но, дорогой мой мальчик, англичане все равно заберут их и сожрут. Если коровы могут вам на что-нибудь пригодиться, возьмите их даром.

— Во сколько цените вы каждую корову?

— По меньшей мере, флоринов в двести… Но зачем говорить о цене, когда…

— Двести флоринов, помноженные на сто пятьдесят, составят тридцать тысяч флоринов. Да, так — ровно тридцать тысяч. А теперь будьте любезны вернуть мне книжечку, которую я отдал вам на хранение, перед тем как отправиться к водохранилищу в наряде сестрицы Бетие… Благодарю вас, милая тетя!

Получив назад чековую книжку, он открыл ее и, что-то черкнув, оторвал листок:

— Вот чек на тридцать тысяч флоринов. Вы можете предъявить его банку Претории или банку Лоренсу-Маркиша. В любом из них вам выдадут указанную здесь сумму. Это плата за стадо, которое принадлежит теперь мне.

— Но ведь я хочу подарить его вам!

— Хорошо, хорошо… Благодарю вас, до свидания! Я спешу. А бумажку вы все-таки припрячьте.

К этому времени снаряды снесли уже огромный участок стены. Образовался достаточно широкий пролом.

Близился закат. Через час будет совсем темно, а у англичан не видно никаких приготовлений к штурму.

Сорвиголова не ошибся. Колвилл и в самом деле подумал, что на ферме не менее сотни молокососов, и, желая избежать слишком больших потерь, решил идти на приступ под покровом ночи.

Жан между тем не принимал никаких, даже самых элементарных, мер для отражения атаки. А ведь он, несмотря на свою молодость, был опытным командиром. Мало того, глядя на него, можно было подумать, что он бесконечно радовался бреши, пробитой в стене снарядами. И если бы не беспрерывный обстрел из пушек, командир молокососов, пожалуй, отдал бы даже приказ очистить пролом изнутри и снаружи от щебня и камней.

Фанфан, ровно ничего не понимавший во всем этом, пришел в изумление, услышав, как его друг бормочет:

— Если они пройдут здесь, то помчатся…

— Кто они? — спросил Фанфан.

— Скоро увидишь, — ответил Сорвиголова, с лукавой улыбкой потирая руки.

Солнце зашло. Сумерки быстро сгущались.

— В нашем распоряжении еще час, — сказал Сорвиголова. — За дело!

Он велел молокососам нарезать колючих веток с акаций, окружавших двор, а старую мать семейства и многочисленное племя двоюродных сестер Поля попросил пройти с ним в то самое строеньице, где он недавно трудился с Фанфаном. Там на столе были аккуратно разложены двести динамитных патронов, снабженных бикфордовыми шнурами разной длины. Сопровождавший шествие Папаша изумился при виде такого количества этого чудовищной силы взрывчатого вещества.

— Эти патроны прислал генерал Бота — для уничтожения водохранилища. Мы израсходовали тогда всего двенадцать штук. А теперь пустим в ход остальные. Пожалуйста, объясните им, Папаша, что такое динамит, — попросил Сорвиголова.

— Да тут даже малые ребята умеют с ним обращаться! — ответил переводчик.

— Отлично! Пусть женщины привяжут покрепче шпагатом по патрону к рогам каждой коровы. Да побыстрей. Понял? Скотина знает своих хозяек и будет спокойно стоять во время этой операции.

Папаша раскусил наконец замысел командира. Широкая, во весь рот, улыбка озарила его лицо.

Неприятель продвигался вперед медленно, короткими перебежками. Пушки молчали, прекратилась и ружейная пальба: Колвилл намеревался взять молокососов живьем. Со стен фермы тоже уже не стреляли.

Женщины, захватив взрывчатку, вошли за ограду для скота и принялись бесстрашно и ловко выполнять опасное поручение. Коровы доверчиво позволяли прикреплять к их рогам смертоносный груз.

Прошло около получаса.

— Кончили наконец? — волновался Сорвиголова.

Ночь лишила Жана обычного спокойствия, и время тянулось теперь для него слишком медленно.

Принесли фонари, и работать стало легче.

— Скорей! Скорей!..

Минуло еще с четверть часа. Враг был уже близок, доносилось даже бряцание оружия.

— Поджигайте фитили! Живей! Все сюда!.. Тащите из камина головешки!..

Мужчины и женщины бросились в гостиную, схватили горящие поленья и, вернувшись к животным, начали запаливать провода. Испуганные коровы тревожно мычали. Успокаивая их ласковым, привычным тремоло и пощелкиванием языка, хозяйки отважно сновали с головешками среди потрескивавших бикфордовых шнуров. А ведь достаточно было догореть одному из них, чтобы все погибли.

По просьбе Папаши старая мать семейства открыла загон. Молокососы и двоюродные сестры Поля привязывали к хвостам попадавшихся им под руку животин ветки с дерева «не спеши»: при первом же ударе хвостом колючки, впившись в тело, приведут обреченную скотину в ярость и погонят неистовым галопом.

Передовые цепи англичан передвигались ползком, все еще не решаясь подняться в атаку. Тишина, прерываемая лишь мычанием коров, пугала гораздо больше ружейного огня.

— Вперед! — раздался вдруг в темноте голос, пронзительный, как звук рожка.

— Стадо — в пролом! — скомандовал Сорвиголова.

Если коровы направятся в брешь, то англичанам — конец! Если же заупрямятся и в бешенстве, которое все сильнее овладевало ими, начнут метаться по усадьбе, занимавшей около гектара, все здесь будет уничтожено: строения, люди, стадо.

Взорваться должно сорок фунтов динамита. Но только где?