Луи Буссенар - Избранные произведения. II том

Тут и саперы вспомнили и уточнили то, что они видели. Да, в самом деле, при вспышке выстрела они видели зуава, зуава и собаку. И тотчас, словно поддавшись внушению, все узнали… Оторву!

Отныне подобные истории, правдивые, но странные, множились и передавались из уст в уста. Вскоре они составили целую легенду вокруг нашего героя.

Он стал зуавом-призраком, являвшимся каждую ночь. Он бродил перед французскими линиями, как добрый гений и покровитель. Он возникал то там, то здесь, свободный, неуязвимый, и подавал голос, лишь когда надо было поднять тревогу.

Так продолжалось до той памятной ночи, когда русские предприняли большое наступление на англичан — страшное наступление, которое чуть было не привело к катастрофе.

Утро прошло совершенно спокойно. Никто ничего не ждал. И вдруг — шквал снарядов, ядер, бомб обрушился на английские позиции, громя траншеи с фронта и с фланга, опрокидывая пушки и калеча людей, охваченных паникой.

Малахов курган, батарея Килен-балки, Большой редан вели огонь из всех орудий, изрыгая пламя, точно кратеры вулканов.

Паника длилась недолго. К англичанам возвратилось хладнокровие. Они держались под ураганным огнем с удивительной стойкостью и отвечали выстрелом на выстрел. Но к этому времени у них осталась половина наличного состава. Болезни… огонь… ранения!.. Долго ли они продержатся?

Увы! Огонь продолжал их косить!.. Они отступали… оставляли свои аванпосты… смертельная опасность нависла над ними… Русские готовились к массированному наступлению… Да, вот оно! Сверкала сталь, слышались сигналы, хриплые команды…

— Русские!.. Русские!..

Внезапно у Колоколенки взлетели сигнальные ракеты. В расположении французской армии зазвучали горны, звавшие на битву. Три тысячи человек, схватив оружие, мгновенно выскочили из палаток. Егери, пехотинцы, зуавы и алжирские стрелки выступили на помощь союзнику.

— Примкнуть штыки!.. Беглый шаг!..

Французские батальоны пересекли траншеи, преодолели валы, разрытые бомбами, и оказались перед английскими позициями.

Оказались вовремя! Русские накатили лавиной, испуская дикие крики. Раздалось несколько залпов, а потом солдаты сошлись врукопашную.

— В штыки!.. В штыки!.. — кричали французы.

С рассветом завязалось жестокое сражение, пошло в ход холодное оружие — сильная сторона наших солдат.

Отважные и упорные русские не отступали. Ужасная, кровопролитная схватка продолжалась с яростным ожесточением.

Неожиданно огонь вражеской артиллерии, стихающий на северо-востоке, вспыхнул на юго-западе и обрушился на французские позиции. Теперь форт Карантина, люнет Белкина, Центральный и Мачтовый бастионы стирали в порошок французские передовые части.

Встало бледное декабрьское солнце. Оно осветило своими лучами чудовищную бойню.

Что будет дальше? Получили ли русские подкрепление? Попытаются ли атаковать опустевшие позиции французов? Осмелятся ли пойти ва-банк, начнут ли новое наступление, которое было бы для союзников катастрофой?

Наступило мгновение, когда от страха сжимались сердца даже самых храбрых, по коже пробегала нервная дрожь.

И в эту решающую минуту раздался колоссальной силы взрыв. Земля задрожала под ногами. Там, где рвануло, в углу кладбища, образовалась громадная воронка, вверх взлетели столб огня и туча серого дыма.

Взрыв был так силен, что заглушил грохот боя, а затем над полем сражения воцарилась тишина.

И со всех сторон, с редутов и бастионов Севастополя, раздались сигналы тревоги. Горны, трубы, барабаны подняли оглушительный шум. Очевидно, произошло нечто серьезное.

Внезапно русские офицеры поднесли к губам свистки и пронзительно свистнули. Звуки эти произвели магическое [1595] Магическое — здесь: чудодейственное, волшебное. действие. Все солдаты в длинных шинелях повернулись кругом и, топоча сапогами, побежали назад гимнастическим шагом.

И каждый говорил про себя, глубоко вздыхая: «Уф! Мы еще легко отделались!»

И можете поверить: их и не думали преследовать. Все возвратились в свои укрытия, не понимая, что послужило причиной паники, но не задавая никаких вопросов.

Паника была вызвана взрывом, не так ли? Да, и подобного гибельного удара русские еще не переживали. Взрыв порохового погреба? Нет, гораздо хуже. Взорвался знаменитый люнет Белкина с двенадцатью пушками и шестью мортирами… Он-то и взлетел в воздух…

Люнет был уничтожен… стерт с лица земли… обращен в прах! Осталась лишь громадная яма… гигантская брешь в укреплениях Севастополя.

Ах, если бы французы были к этому готовы!.. Если б у них под ружьем было больше народу… какая блестящая открывалась возможность… единственная в своем роде… пойти на штурм.

Но нет!.. Это оказалось невозможно.

Как бы то ни было, катастрофа, которая нанесла неприятелю серьезный урон, явилась нежданным спасением, особенно для англичан.

Прошло полчаса. Над Мачтовым бастионом подняли белый флаг. Русские просили короткого перемирия. Французы согласились, и на Колоколенке тоже взвился белый флаг. Солдаты вышли подбирать убитых и раненых.

Теперь, когда противники вдоволь наубивали друг друга, на какое-то время воцарился мир. О, ирония судьбы! Англичане, французы и русские покинули свои укрытия.

И тут на ничейную полосу, открытую взгляду двух армий, вышла странная группа. Она вылезла из глубокой воронки в ста шагах от Третьей батареи.

Два человека и собака. Они вынырнули буквально из-под земли и оказались на виду у всех.

Один был среднего роста, бородатый, одет в русскую форму — плоскую фуражку и длинную серую шинель до пят. Другой — такого же роста, тоже с бородой, на нем — экипировка капрала зуавских частей, а вдобавок ко всему на груди поблескивал орден Почетного легиона.

Ах, черт возьми! Казалось, что ему было сильно не по себе, этому зуаву, несмотря на нарядный мундир, несмотря на славную награду!

Но что же дальше?.. Руки у зуава оказались связаны за спиной, как у преступника, феска натянута на уши, точно ночной колпак. Он волочил ноги, колени у него подгибались, он не хотел идти, однако плелся волей-неволей.

На шее у незнакомца висела петля из крепкой веревки, другой ее конец русский намотал на свой кулак. Веревка лучше любых доводов подавляла сопротивление пленного.

Русский, который, видно, забавлялся от души, кричал ему на чистом французском языке:

— Да иди же ты, мерзавец!.. Двигайся!

Зуав упирался, как норовистый мул, но собака прыгала на него и, рыча, хватала за лодыжки.

Подгоняемый веревкой, криками и собачьими клыками, зуав с грехом пополам прошел десять шагов и снова остановился.

Теперь уже русский колол его штыком, вонзая острие в складки его пышных шаровар, и кричал: