Дионисий Статакопулос - Византийская империя [litres]

Приблизительно в то же время османы захватили последний оплот венецианцев в Эгейском море: в 1645 г. началась масштабная кампания по захвату Крита, закончившаяся в 1669 г., когда после почти трех лет осады пала столица Кандия (современный Ираклион). И снова на Корфу и в Венецию хлынули потоки беженцев. И снова мигранты везли с собой предметы искусства и рукописи, тем самым вновь пробуждая интерес к культуре Восточной империи.

Когда Европа вошла в эпоху Просвещения, изменилось и отношение к Византии. Существовавшая в империи тесная связь между церковью и государством, а также политический строй, представлявший собой окрашенное имперскими амбициями самодержавие, омрачали оптимизм гуманистов и подрывали их доверие к авторитету византийских учителей. Видные представители Просвещения, такие как Вольтер и Монтескье, видели в Византии, как и во всем, что относилось к Средневековью, нечто дремучее и нелепое и не находили в ее долгой истории ничего, что могло бы искупить ее недостатки.

Человек, определивший восприятие Византийской империи не только в сознании своих современников, но, возможно, и наших, – английский историк Эдуард Гиббон. Его монументальный труд «История упадка и разрушения Римской империи» (1776–1788), в котором, по его собственным словам, описывается «триумф варварства и религии», представлял собой сочетание безупречного стиля и научного авторитета и полностью отвергал культуру Византийского государства. Хотя Гиббон представил миру сокращенную до почти смехотворных размеров версию византийской истории, начинавшуюся с VI в. [72] Труд Э. Гиббона состоит из шести томов, первые три тома посвящены Римской империи II–V вв., то есть поздней эпохе ее истории. Монография английского исследователя – первое подлинно научное исследование Византии или, шире, первое научное историческое исследование Нового времени. , его видение сформировало восприятие Византии, укоренившееся в умах людей на многие века. Вряд ли сегодня найдется хотя бы один труд, посвященный византийской истории, в котором не высказывались бы замечания (как критические, так и хвалебные) об этом выдающемся представителе эпохи Просвещения, который, вероятно, писал свою работу в качестве комментария или аллегории на Британскую империю его времени.

Наибольший вред, который Гиббон нанес Византии, состоял в том, что он фактически уничтожил какую-либо возможность воспринимать ее всерьез. Да и как можно было воспринимать всерьез культуру, которая описывается следующим образом: «Греки держали в своих немощных руках сокровища своих предков, не унаследовав того духа, который создавал и улучшал это священное достояние; они читали, хвалили, составляли компиляции, но их безжизненный ум как будто не был способен ни мыслить, ни действовать. В течение десяти столетий они не сделали ни одного открытия, которое возвышало бы достоинство человеческого рода или улучшало бы его материальное положение» [73] Цит. по: Гиббон Э. Закат и падение Римской империи. Т. 6 / Пер. В. Неведомского. – М.: Терра-Книжный клуб, 2008. .

XIX в. принес с собой новые тенденции. Греческая война за независимость (1821–1832) обратила внимание европейцев как на географию Византийской империи, так и на участь ее христианского населения. Византию, однако, нельзя считать основой идеологии так называемого движения филэллинов. Проводились параллели между современными греками и их древними предками, а вот о смущающем переходном периоде, так раскритикованном Гиббоном, было принято молчать. Весьма примечателен тот факт, что в то же самое время набирал обороты новый интеллектуальный проект: публикация Боннского корпуса (лат. Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae ) – собрания византийских текстов, насчитывавшего около 50 томов и печатавшегося с 1828 по 1897 г. Боннский корпус стал основой для формирования новой академической дисциплины, посвященной культуре Византийского государства.

В 1897 г. Карл Крумбахер возглавил кафедру византиноведения Мюнхенского университета. Вскоре примеру этого учебного заведения последовали и другие европейские учреждения. Первым заведующим кафедрой новогреческого языка и византийской истории им. Адамантия Кораиса в Королевском колледже Лондона, где работает и автор этой книги, в 1919 г. стал Арнольд Тойнби, который, помимо всего прочего, много писал о Византии. Кафедра существует и сегодня, а посвященные Византии исследования продолжаются. Эта молодая дисциплина постепенно развивалась благодаря учреждению все большего числа соответствующих кафедр в университетах по всему миру, множеству новых публикаций, принадлежащих перу различных специалистов, и появлению специализированных журналов, а также организации международных семинаров. В Международном конгрессе византийских исследований, который состоялся в Софии в 2011 г., приняли участие свыше тысячи делегатов.

Сегодняшнее восприятие Византии складывается из ряда различных точек зрения, которые нередко противоречат друг другу. Пожалуй, ключевую роль играет якобы присущая ей инаковость, невозможность встроить ее чрезвычайно долгую историю в те привычные способы периодизации, которые успешно выполняют свою функцию при описании истории западного мира. Скажем, в V в. Византия не переживала упадок (скорее наоборот), в то время как скатываться с олимпа она начала как раз тогда, когда в западных странах начался расцвет, – в позднем Средневековье. Именно поэтому удобнее всего просто игнорировать Византию, не включая ее ни в академические, ни в общественные дискуссии по вопросам, затрагивающим европейское прошлое. Эксперты по истории Византии и в целом ученые из стран, имеющих православное наследие, часто порицают такое пренебрежение, однако, как показывает опыт, этого недостаточно, чтобы изменить положение вещей.

В то же время чужестранный характер Византии часто играет ей на руку. Недавние сенсационные выставки, посвященные Византийской империи (к примеру, в Метрополитен-музее в Нью-Йорке в 1997 и 2004 гг., а также в Королевской академии художеств в Лондоне в 2008–2009 гг.), пользовались чрезвычайной популярностью. Их организаторы сделали упор на роскоши, экзотике и мистицизме, что, возможно, напоминает традиции Востока, но людям, похоже, это нравится. Такое видение в определенной степени напоминает мир, воссозданный в одном из самых знаменитых произведений, написанных на английском языке, где возникает образ Византии, – в стихотворении 1928 г. ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса под названием «Плавание в Византию», которое начинается так: «Тут старым нет пристанища» [74] Пер. Г. Кружкова. . Йейтс подчеркивает духовный характер империи, напоминая об уникальности византийского ремесла и высказывая предположение о том, что «…в ранней Византии (может быть, ни до, ни после в известной нам истории) религиозная, эстетическая и практическая жизнь составляли единое целое, архитекторы и ремесленники… одинаково обращались и к толпам, и к избранным» [75] Цит. по: Йейтс Уильям Батлер . Видение. Поэтическое, драматическое, магическое. – М.: Логос, 2000. .