Дионисий Статакопулос - Византийская империя [litres]

Если говорить о художественной литературе, то посвященные Византии произведения никогда не пользовались популярностью у широкой аудитории. Умберто Эко произвел мировой фурор романом «Имя розы» (1980), действие которого происходит в Средневековье, однако его произведение «Баудолино» (2000), в котором прототипом одного из ключевых персонажей, по всей видимости, был византийский историк Никита Хониат (см. главу 6), не имело такого успеха. Аналогичным примером может служить контраст между огромным восторгом, с которым читатели приняли роман Роберта Грейвса «Я, Клавдий» (1934), где действие происходит в привычном для всех мире ранней Римской империи, и гораздо более скромным приемом, который был оказан его книге «Граф Велизарий» (1938), события которой разворачиваются в эпоху Юстиниана. Выдающийся лингвист и психоаналитик Юлия Кристева, недавно опубликовавшая роман «Смерть в Византии» (2004), поставила перед собой цель изменить европейский взгляд на Византию как на «слепое пятно в истории» в рамках детективного жанра – одна из ключевых сюжетных линий ее книги разворачивается вокруг Анны Комнины. Похоже, что читают ее в основном специалисты, а значит, проповедует она уже давно уверовавшим.

В области изобразительного искусства Византия претерпела ряд интересных трансформаций. В эпоху Возрождения византийский стиль живописи, так называемую manera greca , или «греческую манеру», презирали. Известный теоретик искусства Джорджо Вазари считал ее дремучей, грубой и неуклюжей, лишенной должного натурализма, а также косвенно намекал, что она игнорирует игру света и тени и законы перспективы. Однако именно эти черты – плоское пространство, предпочтение трансцендентального оптическому – стали превозноситься в XX в. и восприниматься как предтеча модернизма, и даже в византийском иконоборчестве некоторые теперь усматривали отражение более общих возражений против наделения художественных объектов символическим значением. На основе этого в 1950-х гг. известный художественный критик Клемент Гринберг смог провести параллели между византийским искусством и кубизмом и абстрактным экспрессионизмом. Это направление мысли весьма актуально и сегодня, но тут следует отметить, что формирующиеся положительные коннотации еще не успели стать общепринятыми.

Итак, какова же судьба византийского наследия в наши дни? Проще всего обнаружить его отголоски в странах, причисляемых к православному миру: на Балканах и в России. И не только благодаря сохранившимся там памятникам византийской культуры, но и потому, что в глазах научного сообщества и широкой общественности этих регионов византийская история представляет собой неотъемлемую часть местной исторической канвы и составляет основу их общей национальной идентичности. В сфере гуманитарных знаний и искусства вопросы Византии также присутствуют и активно обсуждаются. Достаточно упомянуть, к примеру, советского кинорежиссера Андрея Тарковского (1932–1986), чей фильм «Андрей Рублев», снятый в 1966 г. и рассказывающий об иконописце XV в., насквозь пропитан образами созданных Рублевым изображений святых; или греческого художника Стелиоса Фаитакиса (1976 – настоящее время), в работах которого присутствует визуальный язык византийской живописи, который, однако, используется для создания замысловатых современных аллегорий.

Для того чтобы сделать правильные выводы, необходимо помнить о том, насколько чужой представляется Византия западному миру. Поскольку современный дискурс главным образом ориентирован на страны Запада, Византия неизбежно оказывается вытолкнутой за его рамки. Весьма провокационно эту мысль выразил американский социолог и политолог Сэмюэл Хантингтон: «Где заканчивается Европа? Европа заканчивается там, где заканчивается западное христианство и начинаются ислам и православие» [76] Цит. по: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Пер. Т. Велимеева. – М.: АСТ, 2014. . Восточная империя из-за своего географического положения и исторических условий развития оказалась зажатой между западнохристианскими странами и миром ислама и враждебной по отношению к обоим, а после ее краха не осталось какого-либо национального государства (из чего следует, что она оказалась лишена покровительства какой-либо национальной историографии), поэтому она все еще остается обширным, но одновременно неудобным пространством для интерпретации.

Одним она представляется тоталитарным, теократическим государством, малоразвитым и статичным, единственным достоинством которого было сохранение и распространение древнегреческих знаний. Другие видят в ней чуть ли не утопический Ноев ковчег, сберегший церковные традиции старины, традиционное имперское управление и социальный строй. Несмотря на все то, в чем нас хотят убедить сами византийские источники, Византия была отнюдь не инертным древним организмом: стоит лишь отодвинуть завесу византийской архаизации и маньеризма с их подражанием античному стилю, и вы увидите постоянные изменения и попытки адаптации. Возможно, этого оказалось недостаточно. Подобно тому как стены Константинополя не смогли сдержать натиск пушечных орудий, так и само государство, двигавшееся вперед неторопливым шагом и укоренившееся в мире древности, который давно уже исчез с лица земли, не могло поспеть за ритмом постоянно меняющегося мира. Когда итальянские города уже вводили систему голосования, а в Англии появился суд присяжных, в Византии все по-прежнему решал один человек – будь то император или патриарх. Как и пророчил в XIV в. ученый и государственный деятель Феодор Метохит, все империи рождаются, расцветают, переживают эпоху заката, а затем – погибают.

При составлении данного комментированного библиографического указателя мы ориентировались исключительно на общедоступные работы на английском языке. Литература, использованная при написании данной книги, не ограничивается нижеприведенным списком, поэтому мы предлагаем более исчерпывающий перечень рекомендуемых источников на сайте http://shortbyzantinehistory.com.

Под аббревиатурой OUP подразумевается издательство Оксфордского университета (Oxford University Press), CUP – издательство Кембриджского университета (Cambridge University Press). Все ссылки на онлайн-источники были действующими на 28 февраля 2014 г.

На данный момент не существует авторитетной и широко признанной монографии, охватывающей всю историю Византийской империи целиком. Классический труд Георгия Александровича Острогорского «История Византийского государства» ( George Ostrogorsky . History of the Byzantine State. Oxford: Blackwell, 1969 – издание, основанное на книге, написанной в 1930-х гг.) безнадежно устарел [77] См.: Острогорский Г. А. История Византийского государства / Пер. с нем. М. В. Грацианского; под ред. П. В. Кузенкова. – М.: Сибирская Благозвонница, 2011. С точки зрения связного изложения политической истории Византии монография Г. А. Острогорского остается лучшей и сегодня. . Относительно недавно появились две новые книги, написанные авторитетными специалистами по Византии, авторы которых Авериль Камерон и Джудит Херрин затрагивают эту тему с разных сторон, но одинаково захватывающим образом, см.: Averil Cameron . The Byzantines. Oxford: Wiley, 2007; Judith Herrin . Byzantium: The Surprising Life of a Medieval Empire. London: Allan Lane, 2007. Существует ряд сборников научных трудов, которые, быть может, лишены общей направленности, присущей индивидуальным работам, однако могут познакомить читателя с разнообразными подходами к изучению каждого периода и его ключевых вопросов. Наиболее признанные собрания были изданы CUP.