Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Таково было происхождение западной средневековой имперской традиции. Карл Великий, вероятно, знал об этом, поскольку старался не узурпировать титулы римских императоров – Imperator Romanorum или Semper Augustus, а называл себя Imperator, Romanorum gubernans imperium, добавляя то, что для него было важно, Rex Francorum et Langobardorum.

Но страх перед осложнениями с Византией был не единственной причиной раздражения Карла. Папа Лев III устал от постоянной угрозы со стороны Ломбардии и был разочарован римскими императорами, которые, оставаясь в своем дивном городе на далеком Босфоре, не могли оказать эффективную поддержку епископам Рима. Считалось, что папы должны только помогать императорам хранить устаревшую идею о бессмертной Римской империи, которая включала весь христианский мир, и поддерживать видимость их господства на западе. Все это было очень далеко и эфемерно, а вполне ощутимые реалии всегда присутствовали на другой стороне Альп. Для Льва III было бы предпочтительно иметь эффективного правителя среди франков, способного справиться с угрозой Ломбардии, и создать новую традицию в союзе с церковью и папством. Такая традиция будет намного полезнее, чем та, что уходила корнями в дни язычества и не оставляла церкви почти никакого влияния на выбор новых императоров. Лев III и курия поддались искушению и начали инновацию, которая в глазах Византии была настоящим бунтом против законных правителей.

Также существовала опасность – о чем не следует забывать, – что лечение могло стать хуже болезни. Что, если влияние нового императора усилится настолько, что сделает беспокойную римскую знать и Византию меньшими из зол? Но инстинкт самосохранения курии воскресил в памяти легендарную фигуру Константина Великого, который для варваров-франков был римским воплощением великой традиции. Знаменитый Donatio Constantini (Дар Константина) и предназначен для того, чтобы включить основные черты этой традиции. Документ был подделан неким неизвестным итальянским клириком во второй половине VIII века с целью помочь папству вернуть итальянские территории, принадлежавшие Византийской империи, в первую очередь экзархат Равенны. Фальсификатор придумал историю о том, что христианский император перед отъездом из Рима в Константинополь торжественно заявил, что передает римскому папе все императорские регалии вместе с верховной властью над Римом, провинциями Италии и всеми западными землями.

В некоторой степени Donatio был также римским ответом на декрет иконоборческого императора Льва III, который, чтобы наказать папу Адриана за обвинение в ереси, отобрал византийские территории в Южной Италии у Римского патриархата и конфисковал папскую собственность в этих местах. Документ, назвавший папу верховным судьей всей церкви, представителем Христа на земле и заступником императора перед Богом, также должен был произвести впечатление на франков и «подрезать» их устремления до нужной длины. Существовала надежда, что документ заставит франков вести себя хорошо, они будут благочестивыми и почтительными на расстоянии от Рима и всегда готовыми при первой необходимости поспешить ему на помощь.

Карл Великий знал о чувствах курии и не имел никакого желания благодарить ее за корону. Ему представлялось, что папа использует власть над Италией и Римом, полученную от Константина Великого, чтобы иметь возможность делать собственные имперские назначения. У него были свои идеи о функциях римского патриция, даже под личиной императора, и римского папы тоже, и в 796 году он сообщил Льву III все, что о нем думает. Когда римский папа послал ему штандарт Рима с приглашением приехать в город и принять дань уважения римлян, Карл в письме определил свою роль как защитника церкви против всех возможных нападок, а папу назвал Моисеем, молящимся об успехе его оружия. Тем самым он исключил папу из политики. Иными словами, он намеревался быть императором, соответствующим собственным меркам, а не представлениям курии.

Между прочим, политические взгляды Карла Великого имели мало общего с взглядами автора Donatio или курии. Он представлял себя королем-священнослужителем, наделенным верховной властью над всеми духовными и мирскими делами, строителем града Божьего – идеала, позаимствованного им у святого Августина. Концепция относилась к династии Меровингов. Уже Хлодвиг в 511 году превозносился епископами, собравшимися в Орлеане, за его священнический дух. Святой Григорий Турский сравнил франкского короля с хорошим священником, а Венанций Фортунат называл Хильдеберта I «нашим Мелхиседеком, воистину королем и священником».

Так что теория Карла Великого только обобщила политическую систему взглядов, происхождение которых уходило корнями в эпоху Константина Великого. В это время церковь, обрадованная появлением императора, пожелавшего быть христианином, согласилась принять принципы королевской власти в том виде, в каком они появились на Востоке, трансформировались в эллинистический период и впоследствии адаптировались римскими цезарями от Августа до Константина. Она лишь приспособила их к собственной доктрине, лишив императора божественности. Вместо этого она сделала его представителем Бога, своего рода заместителем Христа, наделенным миссией привести мир к Богу. Он сохранил свои священнические черты, которыми жители востока наделяли своих властелинов, с правом и обязанностью надзирать за тем, чтобы интересы Бога на земле должным образом защищались, заботиться о материальном благосостоянии церкви и поддерживать порядок среди верующих.

Это представление переместилось с востока на запад, где идея Rex-Sacerdos (король-священник) пришлась по вкусу германским племенам, чье языческое учение наделяло божественной властью королевские семьи и делало их потомками богов. На этих двух концепциях франки создали собственный монархизм. Он во многих отношениях напоминал систему, регулировавшую отношения между императорами и церковью в Византии. Тот факт, что западным королям нужны были епископы и священники – культурные люди – в своих канцеляриях и советах, помогал западной церкви сохранять толику свободы и влияния на государственные дела.

Понятно, что Карл Великий без всякой благосклонности отнесся к новым римским идеям, изложенным в поддельных документах. Он продолжал править церковью и государством по-своему. В 813 году он урегулировал вопрос, кто должен создавать императоров, назначив сына соправителем – тоже императором – с соблюдением всех римских формальностей назначения, одобрения и коронации, но только на этот раз франкская знать заменила римскую, да и папа остался за бортом.

Имперская идея Карла Великого, однако, вскоре претерпела трансформацию. Классическое возрождение, вызванное его поддержкой культуры, стало причиной появления более широких знаний франкскими интеллектуалами римской истории и роста престижа классического Рима. Автор Лоршских анналов отстаивал законность имперской коронации Карла Великого на основании того, что он был властелином Рима и всех императорских резиденций в Италии, Галлии и Германии. Его преемник Людовик Благочестивый пошел дальше. Он отбросил свой королевский титул, назвал себя императором Августом и собрал под своей верховной властью все владения Римской империи. Позже он принял титул Imperator Francorum и назвал свои владения Imperium Francorum. Это был первый шаг к основанию Восточной Римской империи, неизвестной римлянам и их наследникам, – Византии. Они знали только Imperium Romanum.