Невилл Форбс - История Балкан [Болгария, Сербия, Греция, Румыния, Турция от становления государства до Первой мировой войны] [litres]

Зима 1908/09 г. была крайне неудачной для Сербии. Череда событий и переворотов, совершенных Австрией, Турцией и Болгарией в 1908 г., казалось, навсегда перечеркнули все планы Сербии на продвижение в любом направлении, а если этого не добиться, то Сербия должна умереть от удушья. Все прекрасно понимали, что, несмотря на весь воинственный пыл, проявляемый Белградом, ее армия не была в состоянии начать военные действия, поскольку казна не могла покрыть все расходы. Россия еще не восстановилась после войны с Японией и революции, и все указывало на то, что Сербия потерпит бесславное поражение, если начнет войну с Австрией. Хуже всего было то, что ни Сербия, ни Черногория не имели законных прав на владение Боснией и Герцеговиной. Они тешили себя ложной надеждой, что их этническое единство с провинциями, подкрепленное удачной пропагандой, поможет убедить сострадательную и великодушную Европу в необходимости передать часть территории Сербии, обеспечив тем самым выход страны к морю. И тогда двойственное положение этих двух важных провинций, все еще номинально турецких, но в действительности уже австрийских, должно быть окончательно урегулировано. Собственно говоря, с тех пор, как в 1878 г. Бисмарк, Горчаков и Биконсфилд обеспечили Австро-Венгрии право на территориальные приобретения, никто всерьез не задумывался о том, что дуалистическая монархия когда-либо добровольно уступит хотя бы дюйм своей территории, завоеванной такой ценой, и потому многие были удивлены ее уходом из Нови-Пазарского санджака. В то же время барон Эренталь вряд ли предвидел, какое осиное гнездо он расшевелил, самым бестактным образом совершив аннексию. Первым результатом стал полный бойкот австро-венгерских товаров и воспрепятствование передвижению торговых судов по всей Османской империи, который был настолько чувствительным для австрийского экспорта, что в январе 1909 г. граф Эренталь был вынужден компенсировать Турции потери от украденной у нее собственности, выплатив 2,5 млн фунтов стерлингов. Кроме того, взаимоотношения с Россией и Сербией на протяжении всей зимы оставались конфликтными и напряженными; и хотя война считалась невозможной, австрийской армии пришлось поддерживать постоянную боевую готовность, что повлекло за собой большие расходы и вызвало общественное недовольство. Тяжелый внешний кризис был решен только в конце марта 1909 г. Германия выдвинула завуалированный ультиматум Санкт-Петербургу, в результате которого Австро-Венгрия смогла выйти из неловкого положения благодаря появлению на сцене своего верного союзника в сияющих доспехах. Сербия была вынуждена проглотить обиду и заявить (что было абсолютной неправдой), что аннексия Боснии и Герцеговины нисколько не ущемляет ее интересы.

Между тем в южных славянских провинциях Австро-Венгрии нарастала напряженность. Начиная с лета 1908 г. шли аресты участников сербо-хорватской коалиции, которым было предъявлено обвинение в поддержке подрывной деятельности пансербского движения. Пресса Австро-Венгрии всячески преувеличивала значимость ведущейся агитации, чтобы оправдать в глазах других держав аннексию Боснии и Герцеговины. Дело было в том, что, хотя непосредственной опасности для монархии эта агитация не представляла, все же в интересах австрийской внешней политики было необходимо скомпрометировать сербов перед лицом Европы. Хорвато-сербскую коалицию было необходимо в империи запретить, чтобы удовлетворить Будапешт. Требовалось также, тем или иным образом, возродить религиозную и политическую вражду между хорватом и сербом, служившую фундаментом власти Австро-Венгрии и особенно венгерской власти в южных областях страны. Усилия коалиции пошатнули ее и имели все шансы на окончательный успех. Здесь нет возможности входить в подробности печально известного суда в Аграме по делу о государственной измене, которым завершились эти события. Достаточно сказать, что это была ужасная пародия на правосудие, которая тянулась с марта по октябрь 1909 г.; и, хотя процесс закончился якобы разгромом коалиции и тюремными сроками многих ее членов, обвинители не достигли своей цели. Националистические настроения и противостояние Вене и Будапешту только усилились, а Хорватия пребывала в условиях военного положения. В декабре 1909 г. состоялся еще более известный процесс Г. Фридъюнга. В марте 1909 г. Эренталь в Вене развязал в прессе яростную антисербскую кампанию, обвинив сербское правительство и династию в подготовке подлых планов и в гнусных замыслах, направленных против целостности Австро-Венгрии. Эта кампания преследовала цель оправдать немедленную оккупацию Сербии. К сожалению, ее зачинщик не был щепетилен в выборе средств и методах их использования. Среди тех, кто помогал в написании крайне тенденциозных статей, был известный историк доктор Фридъюнг, который широко пользовался документами, предоставляемыми ему министерством иностранных дел в Вене. Его обвинения немедленно привели к тому, что три лидера хорвато-сербской коалиции, обвиненные в декабре 1909 г., подали встречный иск о клевете. Суд, ставший подлинной сенсацией, полностью оправдал и реабилитировал всех трех австрийских подданных в глазах Австро-Венгрии и, через министерство иностранных дел в Белграде, всей Европы. Документы, на которых основывались обвинения, как было доказано, частично были подделаны или сфальсифицированы, а частью украдены различными имевшими сомнительную репутацию тайными политическими агентами министерства иностранных дел Австрии. Один из основных сербских «конспираторов», профессор Белградского университета, доказал, что он был в Берлине, когда в Белграде происходило собрание революционеров, председателем которого он якобы был. В результате судебного процесса был также дискредитирован как дипломат и Эренталь, и его методы ведения дел в австрийском МИДе, вовлекшем страну в многомиллионные траты, которые она с трудом могла себе позволить.

Никогда не возникало сомнения в том, что подрывная агитация продолжалась и что она частично исходила из Сербии. Однако сербское министерство иностранных дел под умелым руководством доктора Миловановича и доктора Спалайковича (одного из главных свидетелей на процессе Фридъюнга) имело достаточно опыта, чтобы не позволить какому-либо своему работнику или любому ответственному лицу в Сербии втянуть себя в эту деятельность. Та блестящая манера, с которой опровергались неуклюжие и глупые обвинения, делала честь сербскому правительству. Граф Эренталь перестарался; его поставил в тупик публичный отказ со стороны Сербии от своих претензий на Боснию (это событие, как уже упоминалось, произошло в конце марта 1909 г.) и одновременное с этим окончание международного кризиса в связи с признанием Россией совершившейся аннексии. В то же самое время старший сын короля Петра сербский наследник престола Георгий, который возглавлял шовинистическую партию сторонников войны в Сербии, отличавшийся театральностью в поведении и человек безответственный, отказался от своих прав наследования в пользу младшего брата Александра, довольно талантливого и с более твердым характером. Несомненно, что, когда граф Эренталь понял, как будут развиваться события, он попытался замять неприятный инцидент, но было слишком поздно. Доктор Фридъюнг продолжал делать то, что, как ему казалось, могло спасти его репутацию как историка. В итоге его сделали главным козлом отпущения, хотя венская пресса не выбирала выражений, высказывая свое мнение о работе министерства иностранных дел. Среди всего прочего говорилось и о том, что, если дипломатам приходится прибегать к сфабрикованным документам, они должны, по крайней мере, выглядеть правдоподобно. Наконец, был достигнут компромисс; после того, как ответчик проиграл процесс, сербское правительство не стало выполнять свою угрозу передать дело для расследования в Гаагский трибунал.