Евсей Гречена - Польша. Полная история

Удивительное признание. Но еще удивительнее то, что исходит оно от человека, считавшегося едва ли ни ближайшим другом молодого Александра Павловича. И какое-то время близость Чарторыйского с Александром все более и более возрастала.

«Эти отношения, – рассказывает князь, – не могли не внушать живейшего интереса; это был род франк-масонства, которого не была чужда и великая княгиня; интимность, образовавшаяся в таких условиях, порождала разговоры, которые оканчивались только с сожалением, и которые мы всегда обещали возобновить. То, что в политических мнениях показалось бы теперь избитым и полным общими местами, в то время было животрепещущей новостью; и тайна, которую надо было хранить, мысль, что это происходило на глазах двора, застарелого в предубеждениях абсолютизма <���…> прибавляли еще интереса и завлекательности этим отношениям, которые становились все более частыми и интимными».

Надо сказать, что обстоятельства поначалу чрезвычайно благоприятствовали Адаму Чарторыйскому: сам он, будучи человеком пылким, что скрывалось под внешней оболочкой холодности и равнодушия, имел дело с Александром – человеком скрытным, но жаждавшим дружбы и думавшим найти в князе ту искреннюю преданность, которая составляла мечту всей его жизни и которая так редко встречается в действительности. Под влиянием такого душевного настроения Александр вверял своему польскому другу все свои помыслы. Его пленяли бывшие тогда в моде идеи братства и благополучия народов под сенью вечного мира. Он осуждал «преступления бабушки Катарины по отношению к Польше» и клялся сделать целью своей жизни восстановление исторической справедливости. А Чарторыйский в ответ доверился Александру и планировал через него осуществить свои мечты, связанные с его родной Польшей.

Говорили, что император под влиянием своего друга, не знавшего другой страсти, кроме любви к родине, проникся решением восстановить независимость Польши.

Как уже говорилось, четверо «молодых друзей» Александра (Адам Чарторыйский, П. А. Строганов, В. П. Кочубей и Н. Н. Новосильцев) составляли так называемый «Негласный комитет».

Главной задачей этого Комитета была помощь молодому императору, как метко выразился историк В. О. Ключевский, «в систематической работе над реформой бесформенного здания управления империей». Для этого надо было изучить настоящее положение империи, потом преобразовать отдельные составные части ее администрации, а потом завершить все «уложением, установленным на основании истинного народного духа».

Конечно, теперь известно, что очень скоро у императора и его советников наступило разочарование, но вначале Александр и молодые члены Комитета принялись за дело «перестройки» царства со свойственным новичкам пылом. На первом же заседании было положено до составления планов государственной перестройки «начертать картину современного положения империи, или, говоря другими словами, прежде, нежели приступить к преобразованиям, ознакомиться с самим делом».

Проще говоря, сначала хотели заняться статистикой и административной частью империи. Но, когда приступили к обсуждению проблем, предположенная первоначально система была отложена в сторону, и члены Комитета начали обсуждать предметы, требовавшие неотлагательного реформирования.

Совещания, большей частью, происходили в следующем порядке: один из членов Комитета по назначению самого императора делал доклад о деле, подлежавшем рассмотрению, а затем оно совместно обсуждалось и решалось.

Адам Ежи Чарторыйский. Худ. С. С. Щукин

Казалось бы, ну что можно решить в стране, в которой уже много веков ничего, по сути, не менялось? Оказывается, можно. «Негласный комитет» работал до ноября 1803 года, и за два с половиной года он успел рассмотреть вопросы проведения сенатской и министерской реформы, крестьянский вопрос, а также ряд внешнеполитических шагов (Чарторыйский при этом предложил ввести министерства по образцу польской конституции 1791 года, и Александр даже подписал соответствующий декрет).

Но потом наступило разочарование, ибо одно дело – «рассмотреть вопросы», и совсем другое – что-то действительно изменить.

После этого Н. Н. Новосильцев, один из ближайших сподвижников Александра в первые годы его правления, стал президентом Академии наук и попечителем Петербургского учебного округа.

После разочарования Александра в «Негласном комитете» и его фактического роспуска он в 1806 году был направлен послом к Наполеону, но не успел доехать до Парижа, как была объявлена война. А потом он несколько лет жил в Вене, выполнял различные дипломатические поручения. Николай Николаевич тяжело переживал удаление от двора, начал злоупотреблять крепкими напитками и умер в апреле 1838 года. О той роли, которую он сыграл в истории Польши, мы поговорим ниже.

Граф П. А. Строганов стал сначала сенатором и товарищем (заместителем) министра внутренних дел, но потом ушел в действующую армию. Став генералом, он участвовал во многих сражениях. Гибель единственного сына в сражении при Краоне в 1814 году совершенно сломила его и через три года (в июне 1817 года) он умер.

В. П. Кочубей умер в июне 1834 года, но при Николае I он успел стать председателем Госсовета и Комитета министров, а также был возведен в княжеское достоинство.

Дольше всех, до июля 1861 года, прожил Адам Чарторыйский. В 1803 году он стал попечителем Виленского учебного округа и помощником государственного канцлера А. Р. Воронцова. Когда последний заболел и удалился в деревню, Чарторыйский вступил в управление министерством иностранных дел. Заключение Россией союза с Австрией и Англией и объявление войны Наполеону было делом Чарторыйского, составившего смелый план переустройства Европы. Согласно этому плану, восстанавливалось польско-литовское государство, но в самой тесной политической унии с Россией. Чарторыйский критиковал те силы, которые расчленили его страну. Он говорил, что Российская империя огромна, и ей следует, в первую очередь, осваивать и культивировать свою собственную территорию. Он был уверен, что Россия, в связи «со своей позицией и силой, должна проводить великодушную политику», должна быть упорядочивающей силой, и что ее целью должно быть не только собственное расширение, но и европейский мирный порядок.

Поражение при Аустерлице в 1805 году охладило императора к Чарторыйскому, все еще верившему в идеализм и либеральные взгляды царя. В начале 1807 года Чарторыйский покинул пост министра иностранных дел, но остался в Санкт-Петербурге и продолжал оказывать некоторое влияние на императора, охотно с ним беседовавшего и выслушивавшего его советы.