Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя [калибрятина]

А еще они распространяли дурные слухи о нас среди туземцев, используя для этого частных торговцев, которые продолжали бывать на острове.

Мне пришлось послать отряд в Фулпуант [45], чтобы положить конец этим проискам. Мои люди довели до сведения торговцев, что отныне на острове запрещена любая коммерческая деятельность, если она не проходит через наш форт. Пользуясь присутствием наших войск в Фулпуанте, я наладил контакт с тамошним королем, неким Хиави. Прибегнув к тем же методам, что и на юге, я постарался разделить племена западного побережья, а потом и северной части острова. Поддерживая соперничество между ними, я обеспечивал себе уверенность, что они не смогут объединиться, чтобы напасть на нас, и устанавливал тесные связи с теми, кого снабжал боеприпасами. На самом деле я обеспечивал оружием все стороны, продолжая подпитывать те самые войны, которым, как считалось, хотел положить конец.

По мере того как мы укреплялись, чтобы вести битвы по всем направлениям, выяснилось, что климат Луисбурга неблагоприятен для долгого пребывания. Близость леса, теплое дыхание бухты и реки, даже сама осушенная земля, еще недавно бывшая болотом, – все способствовало возникновению тлетворных миазмов. Многие мои люди заболели, да и я недолго продержался. У меня началась изматывающая мальтийская лихорадка [46]. Несмотря на все принятые меры, я никак не мог выздороветь. Любое движение требовало от меня неимоверных усилий, какие не приходится прикладывать в нормальной жизни. Как раз в тот момент, когда от меня ждали всей возможной твердости, я чувствовал себя обессиленным и сонным, со спутанным сознанием и изможденным телом. По-настоящему я встревожился, когда увидел у Афанасии, бывшей на шестом месяце беременности, признаки того же недуга. Тогда было принято окончательное решение. Мы направились в сторону горных плато.

Я знал, что на северо-западе этого обширного острова мы найдем прекрасные долины и возвышенности, где сам воздух способствует выздоровлению. Мы пробирались туда скверными дорогами, спотыкаясь от усталости, опасаясь засад в густых лесах, через которые мы шли и где чернокожие чувствовали себя хозяевами.

Не знаю, какое тамошнее божество защищало нас. Должен признаться, что суеверие, которое я осуждал в других, в тех экстремальных условиях стало и моим прибежищем тоже. Бог-архитектор Вольтера, в которого я по-прежнему верил, изначально замыслил для каждого из нас свой план жизни, и никакие наши молитвы не смогут его изменить. Но в эти решающие часы, обдирая руки о колючки, через которые приходилось прокладывать путь, или утирая лоб Афанасии, влажный от пота и лихорадки, мне случалось бесцеремонно взывать к Провидению, и хотя, по мнению Башле, его не существует, оно неизменно возникает в нашей жизни всякий раз, когда нам грозит опасность, одолевает неуверенность или случается беда. Я молился, но не взывал к истинному Богу. Скажи мне кто-нибудь тогда, что надобно возложить всю мою философию и здравый смысл к ногам любого идола в обмен на обещание, что мои пожелания будут исполнены, я не колебался бы ни секунды.

И они исполнились. Лес распахнулся. Мы добрались до зеленых лугов, где струился прозрачный поток, а на небе не было ни единой грозной тучи. На этих высотах мы почувствовали, что к нам возвращаются здоровье и аппетит, что в нас снова забурлила жизнь. Я решил выстроить здесь второй укрепленный форт и нарек новое поселение Форт-Август.

Кто не познал восторга, охватывающего человека в момент основания чего-то подобного, – восторга, который испытал Бернар Клервоский [47], когда создавал Сито, или Александр Великий, когда строил свои лагеря на века, – тот не поймет воодушевления, охватившего нас на той равнине. Там не было ничего, кроме земли и воды, но благодаря чуду наречения мы уже видели, как воздвигаются стены и строения, улицы и памятники. Мы ступали по площадям, которые пока что оставались травяным ковром, усеянным овечьим пометом. Нам приходилось ютиться в хижинах, построенных на манер туземных. Но наши мечты были исполнены красоты и роскоши будущей столицы.

Едва придя в себя, я был вынужден распутывать множество интриг. Туземцы объединились с целью убить меня, и я предпринял жесткие предупредительные меры, чтобы обезглавить заговор. Правители Французского острова по-прежнему подстрекали торговцев продолжать частную торговлю. Это подрывало монополию, которую я старался обеспечить в отношении продуктов островного производства. Мне пришлось строго наказать многих купцов. Я добился хотя бы уплаты пошлин, если уж они не желали совсем отказываться от своих частных интересов. В итоге, используя финансовые меры, я как бы передал им свою власть над островной торговлей.

Главной переменой, которую принесло с собой наше переселение в Долину Здоровья, стало то, что мы заинтересовались не только прибрежной частью Мадагаскара. Поднявшись на возвышенности, мы смогли оценить, насколько этот остров при правильном подходе мог стать жемчужиной в короне Франции. Обширная и плодородная, пригодная и для земледелия, и для скотоводства, с многообещающими недрами, эта территория была готова отдать все лучшее тому, кто проложит дороги, научится выращивать полезные растения и откроет лавки.

Соответственно, предполагалось, что мы продолжим продвижение во внутренние области острова и завяжем контакты с племенами, которые там обитали. Главным из них было племя секлавов. Этот народ, увидев, что мы появились в долине, выслал к нам эмиссаров с предложением союза. Они выставили условие: чтобы мы никогда не строили здесь крепостей. Я не согласился. И отправил на разведку экспедицию под руководством переводчика Кристиана. По возвращении он представил мне отчет о своих наблюдениях. Прежде всего он подтвердил необычайное изобилие острова в том, что касалось поголовья рогатого скота, хлопка, эбенового дерева, камеди и так далее. Жители, которых он встречал, направляясь на запад, выказывали по отношению к нам скорее дружескую расположенность. Главная трудность заключалась в том, что они знали о нашей малочисленности и скудости средств. Западная часть страны находилась под влиянием арабских торговцев, а восточная – под влиянием тех, кто прибывал с Французского острова. Арабы пользовались у этих народов большим авторитетом как из-за товаров, которые они им продавали, так и из-за той силы, которую они могли противопоставить аборигенам. Учитывая все обстоятельства, нам следовало обходиться с этими племенами так же, как я поступал на юге и западе: поддерживать в их борьбе со своими врагами и раздувать их соперничество между собой. Но на этот раз врагами были арабы, а их силы намного превосходили возможности местных племен. Победа над ними требовала средств, которых у нас явно не хватало. А потому я ускорил сооружение форта на возвышении в Долине Здоровья. Я был убежден, что рано или поздно нам предстоит столкнуться с жестокими нападениями секлавов, пришедших с запада. Нам едва хватило времени подготовиться.