Стенли Лейн-Пул - Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Климатические условия играли важную роль в сирийских кампаниях. С наступлением сезона дождей армия Саладина уходила на зимние квартиры. До этого времени он держал свой авангард в Лидде, а основная часть войска располагалась в холмистой местности в Талль-Джезере, к западу от дороги на Рамлу, поскольку там было много фуража. Эти части теперь переводили в Иерусалим, а некоторые отдаленные гарнизоны постепенно распускали по домам, когда в них не было необходимости. Саладин верил в спасительную силу распутицы, но Ричарду I Львиное Сердце еще предстояло узнать все прелести сирийской зимы. В декабре крестоносцы предприняли свой знаменитый поход на Святой город, цель всего их паломничества. Однако они дошли только до Рамлы, находившейся всего в 18 км от Яффы. После шести недель, проведенных в разрушенном городе, подвергаясь постоянным нападениям передовых разъездов сарацин, они набрались смелости и продвинулись еще на 12–13 км, выйдя к Бейт-Нубе; затем, когда на горизонте уже был виден Иерусалим, они повернули обратно.

В «Итинерарии» есть одна трагическая история. Рассказ о пребывании крестоносцев в опустошенной Рамле и рискованных вылазках графа Лестерского и других рыцарей имеет следующее продолжение:

«Наше войско в должном порядке выступило в Казаль-Бетнобль [Бейт-Нуба], где мы попали под сильный дождь, а погода совсем испортилась, в результате чего многие наши вьючные животные пали. Буря неистовствовала, и лило как из ведра, к тому же нас секли порывы студеного ветра, который срывал колья палаток и уносил их прочь, а наши кони гибли от холода и сырости. Большая часть нашего продовольствия и галеты испортились, а свинина, в просторечии называемая беконом, протухла. Наше оружие и доспехи покрылись ржавчиной, и, сколько бы мы их ни оттирали песком, уже невозможно было добиться первоначального блеска. Одежда быстро изнашивалась и превращалась в лохмотья; и множество людей от долгого пребывания на чужбине потеряли свое здоровье и страдали от различных болезней. Их поддерживала одна лишь надежда на то, что они скоро смогут припасть к Гробу Господню. Больше же всего они желали увидеть Иерусалим и тем самым завершить свое паломничество…

Но люди, умудренные жизнью, не разделяли радостных ожиданий простых верующих людей. Храмовники, госпитальеры и пулланы [франко-сирийцы – от смешанных браков] имели более трезвый взгляд на будущее и отговаривали Ричарда I идти на Иерусалим. Они объясняли свою точку зрения так. Даже если король и осадит город и ударит по Саладину и туркам всеми своими силами, те турецкие отряды, что расположились на окрестных холмах, продолжат совершать набеги на христианское воинство. Таким образом, христианам будет угрожать двойная опасность – и со стороны Иерусалима, и со стороны врага извне. И даже если они проявят упорство и захватят Иерусалим, они смогут удержать его только в том случае, если найдутся решительные и отважные полководцы, которым можно будет доверить оборону города. Так что успех предприятия весьма сомнителен, тем более что все хотят скорейшего окончания похода, чтобы можно было наконец-то отправиться к родному очагу. После всего пережитого все испытывали крайнюю усталость».

Эти разумные советы были услышаны к «большому огорчению простого народа; всем оставалось только сокрушенно вздыхать и сожалеть о неосуществившейся и дорогой для их сердца мечте посетить Гроб Господень. Они проклинали задержку в пути и тех, кто принял такое решение». Но указ был оглашен, и все войско повернуло назад. Воины в глубокой печали под завывание метели подошли к тому месту, что некогда было оживленным городом Рамла. Был канун дня памяти святого Иллария, который приходится на 13 января.

«Пока войско стояло в Рамле, пребывая в великой скорби, очень многие дезертировали. Одни из-за трудностей перехода, другие – по причине глубокого возмущения. Численность войска уменьшилась. Большая часть разгневанных французов ушла в Яффу, где и обосновалась. Другие воины направились в Акру, где было в достатке продовольствия. Некоторые приняли приглашение маркиза из Тира. Были и такие, кто отправился вместе с герцогом Бургундским к известной Сторожевой башне в Казаль-де-Плейне, где он пребывал восемь дней».

Для того чтобы изгладить воспоминание об этом скорбном поражении и вдохнуть мужество в сердца воинов, Ричард I принял план восстановления Аскалона, чтобы он смог вернуть себе славу христианской твердыни. Будь другое время года на дворе, лучшего намерения трудно было и представить. Однако зимний марш этому никак не способствовал. Ричард I и Генрих Шампанский привели деморализованную и поредевшую армию к Ибелину.

«Они были настолько уставшими после того, как пытались поставить палатки на глинистой и болотистой земле, что хотели только одного – поскорее заснуть. В Ибелине они провели одну ночь, и невозможно ни описать пером, ни рассказать, насколько все были измотаны. Ранним утром войско двинулось в путь, впереди всех шли отряды, чьей обязанностью было заранее ставить палатки. Но бедствия предыдущего дня были ничто по сравнению с тем, что ждало наутро. Когда уставшие воины двинулись в путь, густой снег начал бить им в лицо, застучал крупный град, а затем полил ледяной дождь. Ноги утопали в грязи; лошади и обоз засасывала болотистая почва, и чем упорней они пытались выбраться из топи, тем сильнее они вязли… Истощив все свои силы, еле передвигая ноги и проклиная тот день, в который родились, наконец-то они вышли к Аскалону. И все только для того, чтобы лично убедиться в том, что город был разрушен сарацинами, и входили они через ворота, которые были превращены в груду развалин».

Следующие четыре месяца были заняты восстановлением Аскалона и выяснением отношений с французами и Конрадом Монферратским, и крестоносцы на это время оставили сарацин в покое. В Акре вспыхнула гражданская война; герцог Бургундский и французы опять дезертировали, и в довершение всего аббат Херефордский прибыл из Англии с новостью, что королевство опустошено Иоанном, узурпировавшим власть. Узнав об этом, Ричард I заявил, что он должен отправиться в свое королевство для решения срочных дел. Но поскольку не было вождя, готового встать во главе крестового похода, и было два претендента на корону, он призвал народ выбрать себе короля. Без каких-либо колебаний все до одного высказались за Конрада Монферратского, и Ричард неохотно дал согласие на его избрание. Непопулярный же вдовец [Ги де Лузиньян], потерявший жену Сибиллу, который не правил, а скорее носил высокий титул, в качестве компенсации получил королевство Кипр. Сменившему его на троне правителю повезло еще меньше. Едва только маркизу Конраду удалось претворить в жизнь свои честолюбивые планы, как он был убит двумя эмиссарами Старца Горы, шейха ассасинов (27 апреля). При всеобщем согласии королем стал Генрих Шампанский.