Ларс Браунворт - Краткая история крестовых походов

Мало кто мог войти в такой храм и не растрогаться. Когда прибывшая с визитом русская делегация услышала в соборе литургию, ее члены написали своему царю знаменитые слова: «Мы даже не знали, где оказались – на земле или в раю [34]   Эти сведения содержатся в русской Повести временных лет, читать которую всегда сущее удовольствие. Впечатление, как утверждается, оказалось настолько огромным, что даже убедило Владимира Великого, русского правителя, крестить Русь и обратить ее в христианство. Соответствующую цитату можно найти в сети Интернет: http://www2.stetson.edu/~psteeves/classes/ russianprimarychronicle.html. » .

Император Алексий I прекрасно знал о том влиянии, которое могло оказать имперское убранство, и в полной мере этим воспользовался, чтобы и польстить гостям, и напугать их. Петра отвели в Великий дворец – обширный комплекс зданий, расположившийся на площади в четыре с половиной акра, – где нищий проповедник-бродяга столкнулся лицом к лицу с императором Восточно-Римской империи. Когда Петр вошел в восьмиугольный зал Хрисотриклиния , что означает «золотая гостиная», его взгляд тут же привлек громадный императорский трон, обрамленный монументальной иконой Христа в образе божественного судьи: его рука была поднята – либо для благословения, либо для повеления. Не меньшее впечатление на него произвело и удивительное дерево из золоченой бронзы с усыпанными драгоценными камнями певчими птицами на ветвях, а также два льва у подножия трона. От прикосновения к специальному рычажку птицы принимались петь, а львы вставали и грозно ревели, внушая одновременно изумление и страх.

Подобное окружение могло и в обычных условиях напугать или сильно удивить, но Петр оказался к нему восприимчив, потому что до конца так и не понимал, что же ему делать дальше. Во Франции и Германии ближайшие цели казались вполне очевидными – собрать «Великую христианскую армию» и выступить маршем на Иерусалим. Но вот подлинные планы похода в Святую землю все еще покрывала пелена тумана. Кроме смутного указания на общий сбор в Константинополе, никаких других деталей Урбан больше не привел. Теперь Петру следовало либо дожидаться другие армии, рискуя разочаровать своих людей, либо немедленно вступить на вражескую территорию.

Император Алексий же отнюдь не был в восторге от Народного крестового похода. Весть о том, что так называемое Войско Христа движется на Константинополь, повергла его в ужас. Он попросил наемников укрепить армию, но столкнулся лишь с разношерстной толпой, не подчинявшейся даже своим предводителям. После сообщений о выступлении в поход целой тьмы народа, дочь императора, историк Анна Комнина, в тревоге писала, что «весь Запад… в полном составе двинулся в Азию».

Первый взгляд на группировку Петра отнюдь не утолил императорскую тревогу. Хотя святость проповедника и в самом деле потрясла его воображение, Алексий прекрасно понял, что у сброда, который тот с собой привел, в борьбе с турками не было никаких шансов. Задействовав свое легендарное очарование, император убедил Петра, что надежда у него только одна – остаться и подождать, пока не подтянутся другие, уже настоящие войска.

Совет был весьма разумный, но влияние Петра на организованный им крестовый поход с некоторых пор постоянно слабело и эффективно контролировать его он, по сути, больше не мог. Дальнейшее ожидание в Константинополе представлялось нетерпимым для рядовых солдат, которые усматривали в этом предательство папского наказа освободить Иерусалим. А окружавшую их роскошь, бросавшуюся в глаза, считали еще одним оскорблением. Если они воевали за правое дело ради этих изнеженных восточных христиан, то почему им никто не даровал права хоть на какую-то компенсацию? Поначалу они довольствовались мелкими кражами, но вскоре перешли к откровенным грабежам – врывались не только в предместья, особняки или во дворцы, но даже воровали свинец с церковных крыш. Через шесть дней после их появления терпение Алексия лопнуло. Крестоносцам дали денег с запасом провианта, посоветовали отправляться на берег и ждать там имперский флот, который пополнит их запасы и переправит в Малую Азию.

Крестоносцы хоть и высадились в Азии, но еще не на вражеской территории. Византии по-прежнему принадлежала узкая полоска побережья, и вполне здраво предполагалось, что местные жители выступят в роли советников и проводников. Однако Петр либо не удосужился донести эту информацию до своих солдат, либо, что гораздо вероятнее, попросту больше их не контролировал. Согласие наблюдалось только в одном – надо двигаться на восток. Поэтому крестоносцы беспорядочным маршем выступили в поход вдоль Азиатского побережья, по пути грабя церкви и дома. Это неуклюжее наступление до смерти напугало местных христиан, которые в большинстве своем старались держаться в стороне, в результате чего в рядах приверженцев Петра в отсутствие проводников стали вспыхивать ожесточенные ссоры по поводу того, в каком направлении двигаться дальше. Точки кипения напряжение достигло, когда войско вышло к руинам Никомедии, нынешнего Измита, – имперского города, превратившегося в пустыню после турецкого набега пятнадцать лет назад, да так и не отстроенного. Здесь крестоносцы разошлись на этнической почве: германцы избрали собственных предводителей, в то время как французы – пусть даже без особой охоты – остались с Петром Пустынником.

В этот момент проповедник, наконец, стал проявлять себя здравомыслящим лидером. Пока германцы обдирали деревни в поисках провизии, еще больше ухудшая отношения с местными христианами, Петр повел французов вдоль побережья на юг. Пунктом назначения он избрал укрепленное селение Циветот примерно в двадцати милях от Никомедии, где Алексий устроил хранилище припасов [35]   В древности эта деревня, в которой родилась Елена, мать Константина Великого, называлась Геленополис. . Занимая стратегическое положение в плодородной долине, примыкавшей к Никомедийскому заливу, она обеспечивала не только безопасность, но и прекрасный выход к морю. Там можно было укрыться в ожидании прибытия подкрепления из Константинополя.

К несчастью, этот разумный план лишь подорвал авторитет Петра. Куда подевался проповедник, когда-то поливавший грязью знать за недостаток веры? Как он превратился в этого дрожащего труса, который склонялся перед императорами и без конца призывал к осторожности? И будто в подтверждение худших подозрений через несколько недель Петр объявил о намерении возвратиться в столицу и посовещаться с императором по поводу дальнейших действий.

В отсутствие предводителя между его людьми и германцами развернулось соревнование «кто больше награбит». В начале осени отряд французских рыцарей сумел выйти к вратам Никеи, нынешнего Изника – административного центра тамошнего турецкого эмирата.